Взяв Нелл под руку, он отвел ее в свою комнату, подальше от этого кресла, где она провела столько времени с Геродотом. Боже упаси, если его жена окажется этаким «синим чулком».

В его гостиной ярко пылал камин, для ублажения супруги были приготовлены шампанское, красное вино и кофейник с горячим шоколадом — ведь она так его любит!

Впрочем, ни ублажать, ни уговаривать ее не пришлось. Если она посмела откровенно целовать его на публике, то теперь для нее тем более не могло быть никаких ограничений.

Он нетерпеливо повернул ее к себе лицом. Она не была маленького роста, но Саймон был действительно высоким. Может, даже слишком. Он подумал, не лучше ли увести ее в спальню, где разница в росте будет незаметна, как только они окажутся на постели.

Однако в этот момент он почувствовал, как ее маленькие ручки дернули его за рубашку, раздался треск — одна из пуговиц, сломавшись пополам, отскочила. Это испугало Нелл. Она замерла на месте.

Саймон слегка отстранился, едва сдерживая смех при виде ее округленных от испуга глаз и таких же округленных розовых губ.

— Это всего лишь пуговица, — пробормотал он, ласково поправляя ее выбившийся из прически локон.

Нелл растерянно захлопала ресницами, и ее щеки стали покрываться румянцем.

— Мне так жаль, — прошептала она.

— У меня есть другие пуговицы, много пуговиц, — улыбнулся Саймон.

Нелл слегка прикусила нижнюю губу и стала похожа на провинившегося ребенка.

— Кажется, я еще кое‑что порвала. Твои брюки.

Он засмеялся. Ему почему‑то было приятно это услышать.

— Другие брюки у меня тоже есть, много брюк.

Хорошо, что это маленькое происшествие замедлило неожиданно бурную любовную прелюдию. Ему хотелось сначала насладиться ее теплой упругой кожей, мягкой атласной щекой… Он осторожно снял с Нелл халат, под которым оказалась легкая открытая сорочка без рукавов — наряд для брачной ночи.

Саймон провел пальцами по ее плечу и тихо попросил:

— Согни руку.

Она взглянула на него озадаченно и настороженно, но выполнила просьбу, положив руку на его предплечье. Он залюбовался ее маленькими рельефными мышцами. Наклонившись к ней, он не удержался от внезапного желания поцеловать ее плечо и даже слегка прикусить. Она чуть вздрогнула от неожиданной ласки и едва слышно застонала от удовольствия.

Саймон стал медленно покрывать мелкими горячими поцелуями все ее плечо. Какой идиот решил, что у женщины не должно быть заметных мускулов?

Он почувствовал, что она дрожит и прерывисто дышит. Выпрямившись, он взглянул ей в лицо — оно горело румянцем, губы были приоткрыты. Не отрывая взгляда от этих манящих губ, Саймон положил руку ей на талию, потом скользнул вниз, к округлым ягодицам. Он находил особое удовольствие в тщательном изучении изысканной топографии женского тела, в особенности того, которое было теперь в его объятиях. Ему было приятно делать это и тогда, когда она отчаянно сопротивлялась, но теперь, когда она по своей воле покорилась ему, это было приятно вдвойне. Теперь она станет его женой, его женщиной, в полном смысле этого слова, и уже не надо было думать о том, куда могут завести их обоих смелые ласки.

Поглаживая ее спину, он склонился к ней и увидел прикрытые от наслаждения глаза, длинные ресницы, розовые щеки — само воплощение нежной новобрачной, с дрожью и волнением ожидающей первого поцелуя мужа.

Он нежно коснулся ее нижней губы и почувствовал вкус шоколада. Она пила его с удовольствием, по‑детски радуясь каждому глотку, и могла выпить несколько кофейников. Ощутив этот вкус на ее губах, Саймон вдруг понял, почему этот напиток ей так нравится. Он провел языком по ее губам, чтобы еще раз ощутить их вкус, и ее язык несмело ответил ему. Нелл обняла его за талию.

За несколько часов до этого он перебирал в уме множество сценариев предстоящей брачной ночи, но теперь все происходило совершенно спонтанно, не соответствуя никаким сценариям, и это его радовало.

Саймон прикрыл глаза, стараясь удержаться от желания сжать Нелл в объятиях, повалить на постель и наконец овладеть ею. Она была такая сладкая, такая нежная…

Она прижалась к нему всем телом, словно понимая его тайное стремление. Их поцелуи становились все смелее и жарче. Он обнял ее за шею и повел вперед, словно в вальсе. Нелл двигалась легко и грациозно, словно всю жизнь только и делала, что исполняла сложные танцы. Так они вошли в его спальню и сели на постель, все еще целуясь. Саймон провел рукой вверх по ее спине, и его ладонь оказалась в ее густых волосах. Он с удивлением заметил, что у него дрожат пальцы. Он испытывал противоречивые чувства — страсть и робость, стремление овладеть ею и ребяческую нерешительность, словно это была первая в его жизни женщина. Простой акт любви превращался во что‑то необычное.

Он первым прервал поцелуй и слегка отстранился от нее, тяжело дыша. От Нелл пахло лилиями и лавандой. Их взгляды встретились. Ее темно‑голубые бездонные глаза поглотили его. Протянув руку, она нежно коснулась его лица, и все его тело с готовностью откликнулось на это прикосновение.

Саймон открыл рот, чтобы что‑то сказать, но тут же передумал, опасаясь испортить это мгновение душевной близости.

— Все хорошо, не волнуйся, — прошептала Нелл, первой нарушив молчание.

У него неожиданно ком подкатил к горлу, и все же по старой привычке ерничать он сказал:

— Разумеется, я это уже делал много раз.

И тут же горько пожалел о сказанном, потому что она сразу стала какой‑то отстраненной.

«Какой же я непроходимый идиот!» — подумал Саймон.

Он схватил ее руку и стал с жаром целовать, молча моля о прощении, закрыв глаза от незнакомого прежде смущения. Сидевшая в темноте рядом с ним женщина не была одной из многих, это была его жена.

В это мгновение зашуршал шелк, он почувствовал тепло ее тела, усилившийся аромат лилий, и тут ее губы коснулись его шеи. Из его горла вырвался хриплый стон, и ему пришлось сжать губы, чтобы удержаться и не застонать снова.

Ее маленькая легкая ножка наступила ему на ногу, словно пригвоздив к месту. Потом Нелл придвинулась к нему еще ближе и прижалась грудью к плечу. От этого мягкого прикосновения у него перехватило дыхание. Она осторожно коснулась языком того места, где плечо соединялось с шеей.

Он тут же почувствовал, как напряглась его плоть. Вся нерешительность растаяла как дым, его охватило жгучее, почти животное желание — накрыть своим телом, прижать и войти в нее, упиваясь стонами наслаждения.

Все очень просто.

Он взял ее под мышки и бережно положил поперек кровати. Нелл откинула голову, и ее густые блестящие волосы рассыпались вокруг лица. Саймон навис над ней, опираясь на локти и колени, и поцеловал. Потом его губы скользнули вниз по ее шее, слегка покусывая нежную кожу. От ее откровенных стонов у него вставали дыбом волосы на затылке. Такая женщина — податливая, с шелковистой кожей, умными и непредсказуемыми руками, выгибающаяся навстречу его бедрам, страстно впивающаяся ногтями в спину — настоящий подарок, мечта, ради которой мужчина стремится домой.