тысячи шестнадцатого года, «Дмитрий Ономагулос» обогнул мыс Тарифа и, ориентируясь на сигналы расставленных вдоль побережья световых и радиомаяков, направился в сторону порта Кадис. Там перед переходом через океан ему предстояло обменять одни контейнеры с товаром для Испании на другие такие же, предназначенные для доставки на Кубу. Сначала ничего не предвещало беды. С небес светила полная луна, видимость была миллион на миллион, по правому борту сиял огнями гостеприимный испанский берег, по левому расстилался какой-то умиротворенный в эту ночь Атлантический океан, а почти прямо по курсу горел путеводный маяк на мысе Трафальгар. На контейнеровозе бодрствовала только дежурная вахта, а все остальные спали, включая и восьмерых хмурых парней в штатском из конторы глубокого бурения, что сопровождали какой-то особый груз. Спал и их начальник в чине майора, хотя ему-то спать не положено ни при каких обстоятельствах. Впрочем, чего бы ему не спать: испанские воды - место вполне мирное и даже дружественное по отношению к Российской империи и Югороссии...

Все произошло неожиданно. Сначала окрестности озарила сияющая подводная вспышка, потом бодрствующие ощутили, как у них из-под ног уходит палуба, будто корабль даже не тонет, а проваливается в какую-то дыру, а сверху на него обрушивается девятый вал исполинской морской волны. Потом корпус корабля со скрежетом и лязгом сотряс страшный удар, сбив с ног бодрствующих и выбросив из коек спящих; со звоном посыпалось, казалось бы, небьющееся остекление ходовой рубки, после чего обрушившаяся на палубу вода схлынула куда-то вниз... и наступила тишина. Такая вот у команды контейнеровоза получилась внезапная ночная побудка.

Первым пришел в себя капитан Трифон Зорбакис - в одних трусах он выскочил из своей каюты в ходовую рубку. Первым делом он по-гречески обругал поднимающегося на ноги рулевого Язона Кариакоса, и лишь потом обратил внимание на разбитое вдребезги остекление, а также на непроглядный мрак снаружи, который едва-едва рассеивал свет луны, находившейся не в полной фазе, как должно быть, а примерно в ракурсе две пятых. При этом корабль не кренился и не погружался, а включенное освещение палубы показало, что он стоит среди высоких деревьев... А больше вокруг не было видно ровным счетом ничего. Посветив за борт мощным ручным фонарем, команда убедилась, что контейнеровоз стоит на твердой земле, а море находится достаточно далеко: шум прибоя еле слышен. Потом капитан Зорбакис провел перекличку, которая показала, что в этом странном происшествии никто не погиб, хотя ссадин, ушибов, вывихов и даже переломов среди членов команды и сопровождающих груз вполне хватало.

Наступивший вскоре странный багровый рассвет показал, что «Дмитрий Ономагулос» стоит в редком сосняке, примерно в километре от берега. И тогда капитан Зорбакис приказал радисту Федору Молиадису выйти на связь на аварийной волне и запросить помощи. Но эфир оказался до невозможности молчаливым: ни одной передачи - ни голосом, ни морзянкой - поймать не удалось. Молчал и аварийный морской канал. И тут матрос Адам Димитрилис закричал, что видит выходящие из-за мыса Тарифа парусные корабли. На этот крик на палубу высыпали все, кто после полученных травм имел возможность самостоятельно передвигаться. Но, ко всеобщему разочарованию, это оказались не современные спортивные парусники: по морю величаво двигались старинный фрегат примерно семнадцатого-восемнадцатого века и три еще более древние галеры...

Первыми, вспенивая воду веслами, к месту катастрофы повернули галеры, а следом за ними направился и фрегат. Правда, по мере приближения кораблей, на их мачтах удалось разглядеть Андреевские флаги, что, конечно же, немного разрядило обстановку, но так ничего и не объяснило. Странности громоздились на странности, и конца этой пирамиде из невозможного не было видно.

И тут, когда над испанским берегом стал подниматься огромный багровый солнечный диск, ожил канал аварийной связи. Радист Молиадис, притащивший радиограмму капитану Зорбакису и старпому Артемьеву выглядел так, будто только что поговорил с самим Сатаной или, по крайней мере, с его заместителем. Капитан контейнеровоза и его старший помощник, забрали у радиста бумагу и, склонив друг к другу головы, одновременно принялись ее читать.

Радиограмма гласила: «На связи радиостанция Народной Республики Аквилония. К сведению команды малого контейнеровоза “Дмитрий Ономагулос”. Ваше географическое положение не изменилось. Потеря ориентировки вызвана перемещением во времени на сорок тысяч лет тому назад. Помощь на подходе. Подписано -Председатель Правящего Сената Народной республики Аквилония тов. С.П. Грубин и Председатель высшего военного совета тов. А.В. Орлов».

Эта странная радиограмма была как вишенка на торте всех остальных странностей, произошедших за несколько часов.

- Отвечай, что мы не нуждаемся в помощи никому неизвестной Аквилонии, - сказал радисту капитан Зорба-кис. - Пока я капитан «Дмитрия Ономагулоса», то на его палубу не ступит своей ногой ни один проходимец!

Трифон Зорбакис был хорошим моряком, но в обычной жизни частенько проявлял вздорный нрав, и занимал свой пост только благодаря тому, что, имея соответствующий диплом, являлся единственным владельцем контейнеровоза.

- Погоди, Трифон Анастасьевич, - сказал старпом Артемьев, задумчиво потирая подбородок, - сейчас наш корабль не в море, где твоя власть абсолютна, и даже не в порту, где мы обязаны выполнять законные требования местных властей, а потерпел крушение и выброшен на берег. А это совсем другое дело, и решать, принимать нам помощь или нет, должна вся команда, а не только ты один.

Но капитана уже несло со страшной силой. Сегодня в силу очень странных, но непреодолимых обстоятельств он потерял все, что было нажито поколениями предков, а также взято в кредит в банке, под залог дома и нескольких земельных участков - и это чувство невосполнимой утраты сводило его с ума. Он приложил неимоверные усилия, чтобы получить этот фрахт, и плата за него должна была покрыть большую часть кредита - но теперь вместо обогащения получил полное разорение. Корабль разбит и выброшен в почти необитаемый мир, а неожиданно объявившиеся спасатели наверняка предъявят свои права на весь его груз, как это следует из старинного берегового права.

- Ты уволен, Артемьев! - заорал он. - И любой, кто станет мне перечить, будет уволен без выходного пособия, возьмет свои вещи и пойдет с моей собственности на все четыре стороны - хоть в Аквилонию, хоть к самому Сатане! Убирайся с моих глаз, свинья, чтобы я тебя больше не видел!

- Ша, мужчины! - раздался позади них тихий, но уверенный голос, в котором ощущалась твердость стали. -Никто никуда отсюда не пойдет. В силу имеющихся у меня полномочий объявляю на корабле чрезвычайное положение.

Спорщики обернулись. Конечно же, это был майор «Кей Джи Би» Евгений Лопатин, серьезный, как