Тело Майны так отличается от тел других девушек! Безмятежная богатая жизнь сделала очертания их фигур мягкими и плавными, а ее тело – сплошные мускулы. Она очень сильная. Прекрасная и опасная. Сердце бешено колотится, взгляд скользит по линиям ее стройной шеи, по очертаниям широких плеч, по округлой груди. Ее соски цвета сливового вина, круглые и твердые. Треугольник кожи между ногами идеально гладок.

Я ощущаю знакомый прилив жара внизу живота, живое тепло.

Медленно, невероятно медленно Майна перекидывает ногу через бортик ванны – и ступает внутрь. Вода короткой волной выплескивается на дощатый пол, когда Майна садится в ванну напротив меня.

Мой пульс бешено ускоряется.

– Мы не можем, – выговариваю я. – Только не здесь. Нас могут увидеть…

– Никто не увидит. Все спят, – кончиками пальцев она гладит меня по щеке. – Не волнуйся, здесь столько пара, сквозь него ничего не разглядишь. К тому же мы услышим, если кто-то войдет. – Она склоняет ко мне голову, я чувствую на лице ее легкое дыхание. – Я больше не вынесу, если ты не дашь мне к себе прикоснуться, Леи. Этой ночью… я ведь могла тебя потерять. Больше я такого не допущу.

Наши взгляды встречаются, ее руки гладят мои спутанные мокрые волосы. А потом в моем мире остается только она: ее присутствие, ближе, чем биение собственного сердца, невероятный блеск ее темных глаз, похожих на полное звезд ночное небо, простирающееся до горизонта.

Наши губы соприкасаются, и мы целуемся. На этот раз глубоко и медленно, яростно и страстно. Наши тела изгибаются под водой, прижимаясь друг к другу, я чувствую ее упругую грудь, прижавшуюся к моей груди. Я часто дышу, наполняясь восторгом от ее близости, от прикосновений ее рук к моим волосам, от касаний ее языка, танцующего вместе с моим. Каждый дюйм моего тела наполняется жизнью, ярким желанием и солнечным светом.

Она разрывает поцелуй и приникает губами к моей шее, и у меня вырывается невольный стон. Я стискиваю ее так сильно, что боюсь сломать – или сама сломаться. Ее сильное тело прижимает меня к стенке ванны, одна рука ласкает мои соски, а другая – и тут у меня вырывается блаженный стон – прикасается ко мне между ног. Мое дыхание становится резким и прерывистым. Касания ее пальцев нежны, но настойчивы, и то, что я чувствую, так похоже на огонь – жаркий и сокрушающий, разливающийся по всему телу волной золотого тепла…

Один из советов Зелле, как мне раскрыть собственную чувственность, заключался в том, чтобы я пыталась ласкать себя саму по ночам. Я попробовала – но у меня ничего не получилось, и в конце концов я оставила попытки, утомленная и смущенная. Но теперь я только изгибаюсь под прикосновениями Майны, все сильнее прижимаясь к ней. Ее пальцы двигаются быстрее, кровь в моих венах поет от наслаждения, которое все растет, и растет, и растет, и…

– Леи, – выдыхает она, слегка отстраняясь. – Я…

От входа слышатся шаги, и она резко умолкает.

Одним ловким движением Майна выпрыгивает из ванны и накидывает на себя банный халат – и в тот же миг сквозь облака пара вырисовывается фигура девушки.

Блю.

При виде нас она криво усмехается. Я догадываюсь, как мы можем выглядеть со стороны – я, задыхающаяся и разгоряченная, с мокрыми волосами, и Майна, с которой на пол капает вода, пояс халата кое-как поспешно завязан…

– О, похоже, я помешала? – мурлычет Блю. – Нарушила ваш покой?

– Нет, не помешала, я как раз ухожу, – спокойно отзывается Майна, избегая смотреть на меня.

Блю скептически поднимает брови.

– Так быстро? Ты же, кажется, еще не успела вымыть голову.

Я бросаю косой взгляд на Майну – и у меня перехватывает дыхание. И правда, ее волосы до сих пор почти сухие, испачканные золой, а теперь еще и страшно перепутаны, моими же пальцами. Равнодушно взглянув на Блю, она поводит плечом, словно не понимает ее намеков, и неторопливо выходит из банного двора. Но по усмешке Блю я ясно понимаю, что от ее глаз не укрылось мое смущение. И хотя она не может знать, что здесь произошло, у нее есть определенный простор для догадок.

На казнь не полагается надевать белое.

Траур – дань уважения почтенным покойникам, которые его заслужили. А преступники не попадают в эту категорию. Напротив, нас одевают в черное, чтобы выразить презрение и безразличие к их страданиям. От мысли, что они умрут, глядя на сплошное море черных одежд, меня мутит. Я вспоминаю слова Майны о родстве света и тьмы. В нашем королевстве верят в баланс мировых сил, в равновесие инь и ян. Разве к людям это не относится? Даже самый жестокий человек когда-то мог быть любимым, сам любить, проявлять заботу. Ужасно, что эти люди умрут, не почувствовав ни малейшей искры доброты.

Поэтому перед тем, как выйти из комнаты, я достаю из шкатулки, где Лилл хранит ленты и заколки, белую ленточку – и повязываю себе на запястье, чтобы скрыть ее длинным ниспадающим черным рукавом.

Наша мрачная процессия движется через Внешние Дворы. Во дворце царит унылая, тяжелая атмосфера. Даже небо затянуто тучами, и деревья и трава кажутся серыми, словно они впитали дым вчерашнего пожара. И гарь висит повсюду, не желая рассеиваться.

* * *

Улицы запружены народом, но слышны лишь звуки шагов и стук копыт, а еще шорох одежд и перешептывания.

Когда нас привозят на Церемониальный Двор, я с изумлением вижу море народа, заполонившее его. Такой огромной толпы я еще никогда не видела. Король приказал собраться всем, кто живет на территории дворца, и сейчас широкая площадь заполнена представителями всех трех каст. А в центре возвышается эшафот, вокруг которого – высокие платформы, предназначенные для зрителей из числа знати. На одной из платформ блестит золотом королевский трон.

Носильщики-антилопы проносят наши паланкины над толпой. Множество людей в черных одеждах сливаются воедино. Шелест ткани на ветру, позвякивание медных талисманов, отгоняющих злых духов… Когда нас высаживают на платформе, я тут же ищу Майну и проталкиваюсь к ней между придворными, которые встают на цыпочки и вытягивают шеи, чтобы лучше видеть эшафот.

Майна пожимает мне руки, и отпускает их раньше, чем кто-нибудь успевает заметить. Но все равно она остается рядом, очень близко.

– Как ты? – шепотом спрашивает она.

– Ужасно здесь быть.

– Мне тоже, – она вынимает из складок своего черного кимоно что-то, чтобы показать мне – вернее, чуть раздвигает запа́х на груди, так что я могу разглядеть. Маленький белый цветок, ландыш. Она поспешно прячет его. – Без этого было совсем скверно. Прийти сюда без малейшего шанса выразить сострадание.

Я осторожно приподнимаю рукав, показывая ей белую ленточку на запястье, и Майна улыбается и еще раз незаметно сжимает на миг мои пальцы.

Примерно через полчаса на площади собираются все обитатели дворца. Последним прибывает Король. Я не могу его отчетливо разглядеть сквозь густую толпу, но даже на таком расстоянии сам вид его золоченых рогов повергает меня в дрожь.