— Хорошо, очень хорошо. Репортер журнала «Холидей». Полагаю, редактор — наш человек? Да, конечно же. И броское имя. Джейн Типтри. Мне нравится.

Урсула гордо ухмыльнулась.

— Я и не сомневалась.

Обычный день Мефистофеля в аду. Много трудной, напряженной работы: надо постоянно колоть раскаленными вилами чугунные зады чертей, придумывать новые пороки и искушения, ложные надежды и мучения для проклятых грешников (из которых сам он, несомненно, первый, худший, ужаснейший и самый замученный). Мефистофель тревожно оглядывается, ожидая появления Бога, по непонятным причинам отлучившегося и почему-то запаздывающего. В кулаке у Него обычно зажаты мятые листы с долговыми расписками, в глазах злость кладбищенской собаки.

Однако в работе Мефистофеля достаточно привилегий. О да, эти привилегии помогают забыться.

Почти забыться.

Альфред Бестер — главный редактор журнала «Холидей», утонченного приложения к более грубому «СэтИвПост» с впечатляющим тиражом в пять миллионов, несмотря на конкуренцию телевидения и кинотеатров, невзирая на отпугивающих туристов свабхавикакая. Бестер смотрит поверх хлама на столе на часы, которые определяют время отдыха. Десять утра. Пора сделать первый серьезный перекур. (Какая щедрая душа предложит рюмашку для бодрости?)

Открыв глубокий нижний шкафчик, редактор достает граненый графин с харперовским виски. (Не отказывайтесь от рекламных кампаний, которые предлагают бесплатную выпивку. Можно сэкономить деньги для других удовольствий.) Поставив графин на промокашку, заглядывает в шкафчик в поисках стакана, не обнаружив ни одного, чертыхается. Бестер поднимает из-под стола пластмассовое мусорное ведро, роется среди использованной копирки, трафаретных служебных записок, порванных документов и стружек от карандашей и извлекает на свет бумажный стаканчик для кофе. Наливает немного золотистого виски поверх застывшей зернистой гущи (в которой присутствует не только кофе) и залпом выпивает.

Лучше, значительно лучше. Редактор ставит графин обратно в пресловутый тайник, достает из внутреннего кармана пачку «Оазиса», поддевает ногтем сигарету и прикуривает от зажигалки с надписью: «Альфи с любовью от Нормы Джин». Сувенир, подаренный во время короткой фотосъемки для «Холидей», вызывает ностальгическую нотку. Чем, интересно, сейчас занимается симпатичная девчонка из Бербанка после быстротечной карьеры модели, рекламировавшей купальники? Надо будет выяснить… С первой затяжкой любопытство, как обычно, исчезает.

Ну вот, теперь можно заняться проблемой выпуска чертова журнала! Куча пустых колонок… надо раздать задания, подсунуть их словно взятки, рассмотреть пробные и глянцевые отпечатки. Дел хватит до обеда — еще на три часа. Они не требуют больших усилий ума, затуманенного спиртным. Ведь Бестер занимается журналом уже двадцать лет, с сорок седьмого, когда бросил писать сценарии для радио. Трогательное прощание с «Грин Хорнет» и «Шэдоу», незрелым вздором почище того вульгарного чтива, которое он пробовал сочинять в тридцатые.

Конечно, Бестер не сразу достиг высот. Выполнял и черновую работу с шестью другими редакторами, старался, надеясь попасть в кассовый мужской журнал «Эсквайр» или в только появившийся «Плейбой». Хотя бы в «Руж». Однако тем мечтам не суждено было сбыться, и он оставался в стабильном, обывательском «Кертис Паблишинг» уже как свой человек, успешно справляющийся с любым заданием, и упорно продвигался вверх по должностной лестнице, пока не достиг в пятьдесят пятом нынешнего статуса.

Обычная синекура.

Или проклятие грешника.

Поглаживая коротко остриженную черную вандейковскую бородку, редактор проводит пальцами по волосам, похожим на перья ворона. Ни одного седого волоска в пятьдесят два года. Начальник над всеми, женщины, виски. Чего еще желать? Может, он когда-то заключил сделку с дьяволом и сам того не заметил?

Правда, чего еще?

Покончено с наивным копанием в хламе собственной жизни. Труд ведет к признанию. Тяжелый, упорный, энергичный труд.

Бестер подается вперед и включает аппарат внутренней связи.

— Мисс Минки Мартини, прошу вашу милую попку пройти в мой кабинет, быстро-быстро!

Дверь тотчас распахивается, и парящей походкой входит мисс Минки Мартини. На ней сексуальная зеленая шелковая блузка с глубоким вырезом, черная узкая юбка, узорчатые чулки и туфли на высоком каблуке. Вьющиеся волосы убраны вверх и залиты лаком. Урожденная Мишель Мартин, родившаяся в сорок пятом в Гарлеме, работает секретаршей в «Холидей» уже два года, и за это время к ней обратились по имени только один раз — во время собеседования на вакансию. Тогда ее начальник и придумал новое двойное прозвище.

В отместку она зовет босса Альфи.

Не самый неприятный компромисс. Мишель не возражает, даже не задумывается над этим.

Просто так устроен мир.

Развалившись в кресле, Альфи властно раскидывает руки с ухоженными ногтями.

— Малышка, прими позу для письма.

Минки, распутно улыбаясь, садится боссу на колени. Она чувствует от него запах виски и успокаивается, потому что спиртное приводит Бестера в хорошее расположение духа.

— Боже, детка, ты с каждым днем все больше похожа на Лену Хорн! Только сиськи лучше. — Альфи в подтверждение своих слов обхватывает ее грудь ладонью. — Вот чего не хватает. Музыки! Включи стерео, Минки.

Поднявшись с колен начальника, Минки подходит к большому проигрывателю «Кейпхарт» в углу комнаты, покачивая бедрами, и опускает иголку на диск. Кабинет наполняет звучание Ксавье Куга. Минки возвращается на место.

— Хорошо, давай кратко обсудим основные пункты первостепенной важности, детка.

Минки начинает извлекать из бездонной памяти текущие проекты. Она профессионалка, ей не мешают сосредоточиться пальцы Альфи, которые расстегивают блузку.

— До сих пор некому писать статью о Риме. В прошлый раз вы упоминали Перельмана или Бемельмана…

— На хрен этих старых халтурщиков! Они стали слишком самодовольны. Хочу попробовать кого-нибудь нового. Кто у нас на очереди?

— Ну, есть некий Молсберг.

— А, помню, пробивной молодой еврей, который работал на «Мередит» и набивался к нам. Хорошая папка статей, и мне нравится его напор. Дадим ему! Когда поймет, что должен выдавать хороший результат, он из штанов выпрыгнет, а мои старые пердуны в штаны могут только наложить. Потеха! Что дальше?

Альфи уже расстегнул все пуговицы блузы Минки и добрался до бюстгальтера производства «Мейденформ», у которого чашечки торчат как «плавники» автомобиля «студебекер». Он проворно играет с застежкой, ловко двигая пальцами под шелковой тканью.

— Так, фотографии Таити…

В это мгновение снаружи раздается приглушенная ругань, и дверь в кабинет резко распахивается. Внутрь врывается седая женщина в солнечных очках.