что я мог чувствовать его в самом своем сердце. Мое горло словно сжималось, а в глазах нарастало жгучее давление. Я почувствовал, как пальцы Рейн коснулись моего бедра, и заставил себя сглотнуть.

— Ты прав, Алекс, — наконец сказал я. — Мне не следовало этого говорить.

Алекс и Рейн закончили с сэндвичами, и остаток дня мы провели с Алексом на полу в гостиной и складывали небольшие пластиковые кирпичики так, чтобы они выглядели как маленькие космические корабли. В кабинах стояли фигурки астронавтов, и Алекс летал ими по комнате, вызвав воспоминания из моего собственного гребаного прошлого.

Сжимая в руке пластиковый самолетик, я издаю жужжащие звуки, держу его высоко над головой и бегаю кругами по комнате. Это самый лучший самолет из коробки. Все остальные поцарапаны или ржавые.

Джаред, новенький в приемной семье, заканчивает деревянную головоломку, над которой работал, и смотрит на меня.

— Теперь моя очередь играть с самолетом!

— Нет, это не так, — отвечаю я и дрожу всем телом, когда прижимаю игрушку к груди. Вчера он играл с ним весь день. Он у меня всего несколько минут, и я не собираюсь отказываться от него сейчас.

Это нечто. Это что-то важное, и если я отдам его, у меня ничего не останется.

— Теперь моя очередь! — настаивает Джаред. Он смотрит на мисс Джанет и кричит ей: — Себастьян не делится!

— Поделись игрушками, — говорит мисс Джанет, не отрываясь от кроссворда в газете. Она нацарапывает какое-то слово, потом поджимает губы и снова стирает его.

— Она сказала, что ты должен делиться, — усмехается Джаред.

Мои руки дрожат, пока я крепко сжимаю самолет в пальцах.

Я не отдам его ему. Не отдам.

Джаред протягивает руку и пытается выхватить у меня самолет, но я отталкиваю его. Он приземляется на ковер и кричит.

— Он толкнул меня!

Мисс Джанет тем же усталым голосом велит мне остановиться.

Джаред встает и подходит ко мне, и я снова толкаю его — на этот раз сильнее. Пластиковое крыло самолета немного врезается в мои пальцы, когда я крепко держу его. Я делаю шаг вперед и пинаю его в бок.

— Это мое! — кричу я. — Ты не можешь с ним играть!

— Себастьян! — кричит мисс Джанет, глядя на меня. — Отдай Джареду самолет!

Это все, что у меня есть. У Джареда есть все, даже родители, которые только и ждут, когда судебная система скажет, что их дом в достаточно хорошем состоянии, чтобы он мог вернуться домой. У него есть они, у него есть дом, у него есть свои игрушки, а у меня ничего нет.

Крича во весь голос, я швыряю самолет о стену. Дрожь превращается в давление в моей голове и груди, когда я смотрю, как он падает маленькими кусочками на пол.

— Вот видишь, что ты наделал! — кричу Джареду, бросаясь на него.

Стряхнув воспоминания, я снова поклялся себе, что у Алекса не будет той жизни, которую мне навязывали в детстве. Я не позволю этому случиться с ним.

Ровно в восемь Рейн заставила Алекса принять ванну. Я смотрел, как он играл в воде с маленькими лодками, а Рейн мыла ему голову. Увидев ее с ним, я почувствовал гордость за нее, но в то же время и крайнюю собственную несостоятельность.

Откуда она знала, как это нужно было делать?

Я был в полной растерянности.

— Можешь принести ему пижаму? — спросила Рейн.

— И где же она?

— Второй ящик.

Я пошел в его спальню и покопался в комоде, пока не нашел выцветшую пижаму с человеком-пауком по всей ткани в различных героических позах. Алекс держался за мое плечо, когда надевал ее, а Рейн вытерла ему волосы и протянула зубную щетку.

— Папа может выбрать сказку для чтения? — спросил Алекс.

Я посмотрел на Рейн почти в панике. Никогда в жизни не читал детям сказок.

— Конечно, может, — ответила Рейн. Она улыбнулась мне и наклонилась ближе. — Ему нравится та, что называется «Голодное существо».

Немного покопавшись, я нашел книгу на полу под грязной одеждой Алекса. Бросив одежду в корзину у двери, я придвинул один из пластиковых стульев к краю кровати. Алекс устроился поудобнее, а Рейн натянула ему одеяло до подбородка.

Я держал книгу на коленях и кусал кончик большого пальца, не зная, с чего начать. Рейн подняла брови и кивнула на книгу. Я глубоко вздохнул, открыл обложку и дрожащим голосом начал читать.

Это была странная история о существе, пришедшем в город и требующим разных вещей, чтобы поесть, но оно никогда не произносило правильных слов. Только один ребенок в городе мог понять, чего он хочет. Алекс смеялся каждый раз, когда существо требовало новое блюдо.

Когда я подошел к концу рассказа, Рейн поцеловала Алекса в лоб и пожелала ему спокойной ночи, прежде чем выйти из комнаты. Я постоял там с минуту, не уверенный, должен ли я сделать то же самое или нет.

Очевидно, устав от моих колебаний, Алекс посмотрел на меня и протянул руки. Обрадовавшись приглашению, я наклонился и обнял его.

— Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи… сынок. — У меня перехватило дыхание.

Рейн стояла в коридоре с улыбкой на лице.

— Это было очень хорошо, — сказала она.

— Никогда не делал этого раньше, — признался я.

Она коротко поцеловала меня в щеку.

— Ты прирожденный отец.

Мне хотелось все отрицать. И сказать ей, что я понятия не имел, что делал, и смотреть, как ей хорошо с Алексом, было немного пугающе. Этот маленький, оскорбленный ребенок внутри меня хотел напомнить ей, что ей было бы лучше найти какого-нибудь чувака с постоянной работой, который мог бы время от времени выпить бокал вина, не потеряв над собой контроль.

Ее рука коснулась моей щеки, и я не захотел говорить эти вещи. Не хотел, чтобы Рейн нашла кого-то другого.

Я хотел быть этим человеком.

Ну, возможно, без бокала вина за ужином, но все остальное.

Смог бы я это сделать? Был ли хоть какой-то шанс, что я смогу дать ей все, чего она заслуживала в жизни, без того, чтобы мое прошлое всегда мешало ей? Я так долго думал об этом, позволил этому превратить меня в кого-то, кто не мог справиться с гребаной вечеринкой с друзьями своей девушки, что не был уверен, что смогу когда-нибудь стать другим.

К черту все это.

Она заслуживала большего, и я не собирался ей отказывать. Никогда не смог бы отпустить ее, но могу изменить себя. Я мог бы быть тем, в ком она больше всего нуждалась. Я мог бы стать отцом