Проблема проявляется на первой стадии, вызывая в сознании субъекта в момент возникновения, лобового столкновения с ней страдание и бессилие, но не затрагивая пока соматическую область: нет никакого заболевания, здесь все спокойно. Субъект осознает существование проблемы, полностью осведомлен об этом, хотя и не знает, сможет ли он с ней справиться. В определенный момент он решает, что не способен на это, и тогда пытается ее забыть. На второй стадии[102]зона «Я» освобождается, проблема приглушается, затухает, оседая в глубинах психики субъекта. В реальности проблема превратилась в формообразование, которое нарушило естественный порядок внутри субъекта, не сумевшего оказать ответственное сопротивление беспорядку, переместилось внутрь сенсорных, эмотивно-психических структур и продолжило свое развитие в инкубационной форме: внешняя психологическая проблема стремится к воплощению в зоне бессознательного.

III стадия. Через два дня или тридцать лет ставшая бессознательной для субъекта проблема соматизировалась и достигла своей кульминационной точки развития. Перемещение проблемы по зоне бессознательного достигает области соматики и прорывается наружу. Это означает, что искажающим векторам дозволяется в такой форме проявить себя, даже притом, что они вносят беспорядок в клетки организма. Факт давно позабыт и исключен из зоны отражения сознательного «Я», однако он пребывает в рамках структуры, в которой субъект существует. Этот факт перемещается в какую-нибудь часть органического, но не исчезает, потому что сам субъект бессознательно поддерживает и выстраивает эту ситуацию.

Болезнь приобретает проявленную форму, и пока в ней видят объективное зло, субъект не испытывает чувства вины. Переживая болезненные ощущения, он одновременно уклоняется от всякой ответственности за происходящее с ним, будучи уверен, что кто-то другой должен ему помочь: именно в состоянии болезни он решает, что окружающие в долгу перед ним. Больной виновен не в моральном плане, а с научной точки зрения: он оказался неспособен точно контролировать себя и действовать в собственных интересах. Следовательно, речь идет об объективной ошибке, совершенной против константы «Н» человека.

Приняв во внимание все увиденное, психолог оставляет болезнь и с самых первооснов пересматривает субъекта в поисках причины его недуга. При любой попытке пациента защититься именно в этой точке, психотерапевт отодвигает его в сторону, пригвоздив морально настолько, насколько сам пациент это позволяет. Да, работа нелегкая, порой с оттенком горечи, и по своему опыту могу утверждать, что серьезной опасности зачастую подвергается психотерапевт, а не клиент[103].

Если пациент позволяет работать над собой, ибо не желает больше данного эффекта, через две-три недели или два-три месяца (в зависимости от интенсивности проблемы и типологии пациента) болезнь исчезает.

Чтобы обладать точным телом, нужно прежде соблюсти точность в уме

Психолог извлекает осевшую на дно бессознательного проблему на поверхность мыслительного, ответственного «Я». Субъект совершил ошибку, схоронив поглубже жизненную проблему. Психотерапевт, наоборот, поднимает становящийся опасным «осадок» за порог сознания «Я» и ставит его лицом к лицу с субъектом под полную ответственность последнего. Сначала психотерапевт анализирует субъекта и одновременно обучает его способу, позволяющему перестроить, упорядочить дискоординирующую настоятельную потребность, которая вызвана внутренним конфликтом, приведшим к ухудшениям на соматическом уровне. Выведя проблему на поверхность сознания, «Я» вновь обретает возможность метаболизировать и двигаться по пути роста. Это приводит к перестройке субъекта согласно его природной норме, и жизнь его начинает течь в привычном для нее, естественном русле. Именно так осуществляется лечение – психотерапевтическая хирургия, примененная к так называемым психосоматическим феноменам.

В поиске этиологии заболевания важно обнаружить констеллирующее звено, которое обычно глубже всех запрятано и на логическом уровне является самым малозаметным, однако его не следует недооценивать, ибо оно сродни камешку, способному увлечь за собой горную лавину. Необходимо обнаружить первопричину, приведшую к возникновению последующих образований, формообразуя их всегда с учетом единой констелляции. Это объясняет тот факт, до сих пор жарко обсуждаемый, что обычно семья задает структурную предрасположенность почти ко всем патологиям, потому что в определенный момент жизни человека она является первым и единственным создателем личности ребенка.

Приведу пример из психотерапевтической практики. Сорокалетний пациент страдал одной из форм импотенции. Клинический анализ показал, что в возрасте четырех-пяти лет он испытал эрекцию, увидев свою мать обнаженной; в этот момент вошел его отец, и он резко подавил свое чувство. В психотерапевтических целях необходимо донести это событие до сознания субъекта. Поэтому психотерапевт говорит: «Ну что же, это было, но сегодня твоей матери уже нет. Даже если тогда ты был расстроен, оказавшись в неловкой ситуации, это не означает, что сегодня ты должен полностью умертвить в себе свои естественные потребности. Тогда ты запретил себе все, чтобы защититься от чувства вины, однако сегодня все изменилось, поэтому давай перестроим все с самого начала». Всякий раз, встречаясь со своей подругой, пациент подавлял позыв к половому акту, поскольку автоматически в уме воспроизводилась кастрирующая опасность.

Кастрирующий первичный образ, решение которому не найдено, переходит сначала в сферу бессознательной, а затем соматической деятельности. После пробуждения вытесненного содержимого, забытого, этот образ анализируется и реогранизуется – или же устраняется – в соответствии с реальными возможностями, предоставляемыми исторической действительностью. В этот период субъект чувствует себя хорошо, человеком, таким же, как и остальные; он ответственен и счастлив от осознания того, что может сам решать, стоит ли ему заняться любовью или нет. Чтобы обладать точным телом, нужно прежде соблюсти точность в уме. Зачастую недуг – не что иное, как внешнее свидетельство умственных ошибок, нарушающих научную организацию, в которой природа себя предусматривает.

Как правило, врач или психотерапевт встречаются с клиентом, развитие психосоматического заболевания которого перешло в свою третью стадию, вышло наружу. Пациент идет к врачу, когда болезнь обрела ярко выраженные формы и помимо физического дискомфорта стала осознаваться клиентом. Ухватываясь за симптом, врач выстраивает анамнез, ставит диагноз и определяет пути воздействия на заболевание. После уточнения этих трех аргументов к делу подключается хирургическое, химическое или кинетическое вмешательство. Психотерапевт, напротив, разыскивает существующую побуждающую причину, потребность в болезни внутри самого субъекта. Он исследует, действительно ли субъект по своей воле вызывает из внутрипсихического мира к реальности это отклонение.