море, исследовал новые места. Время от времени возвращался, проверял стоянку – и снова уплывал, не переставая поражаться простору и бесконечному многообразию морских глубин. Это был еще один мир, ничуть не менее богатый и интересный, чем сухопутный.

Ну а одиночество – что ж? Фэлри привык к нему, он провел в одиночестве большую часть жизни. И знал, что совсем скоро оно станет полным, окончательным. Но пока Питер оставался в Ясионе, Фэлри чувствовал, что он не один, и это согревало его долгими, прохладными ночами на морском дне, когда слабый свет луны скользил по поверхности воды, превращая ее в живое серебро.

Сегодня он в очередной раз приплыл взглянуть на их с Питером стоянку. Пару раз ему мерещилось, будто за ним следует какая-то тень, но Фэлри списывал это на грозу. На глубине она не ощущается так сильно, как на поверхности, однако какое-то волнение все равно есть, возможно, он принял колеблющиеся водоросли за преследователя.

Да и кто мог бы охотиться за ним? В процессе метаморфозы он настроил метаболизм так, чтобы его запах отпугивал крупных морских хищников, а справиться с мелкими не составляло труда.

На берегу все осталось без изменений. Фэлри выполз из воды, чтобы все осмотреть, но на податливом песке не отпечаталось ни единого следа. Бурые скалы угрюмо щетинились вокруг, голые и безжизненные.

Со вздохом разочарования (или облегчения?) Фэлри соскользнул в море и, ощутив голод, поплыл к ближайшей коралловой колонии. И только нацелился сцапать крупную голубовато-серую рыбину, очень кстати отставшую от своих товарок, как вдруг снова ощутил движение за спиной.

Резко развернулся – как раз вовремя, чтобы пропустить мимо огромное черное тело с ярко-белыми пятнами по бокам головы и на брюхе. Широко разинутая алая пасть промелькнула так близко, что треугольные зубы оцарапали локоть Фэлри.

Он вскрикнул, по привычке пустив в ход голосовые связки, здесь совершенно бесполезные. Косатка, увлекаемая силой инерции, врезалась головой в кораллы, так что куски полетели в разные стороны, но ей это было хоть бы что – одним движением мощного хвоста развернулась и снова бросилась в атаку.

Фэлри вновь скользнул в сторону, развернулся и, напрягая все силы, поплыл к прибрежным подводным пещерам. Тень за его спиной неуклонно росла – тело эр-лана не было столь идеально приспособлено для плавания, как у его преследователя. К тому же у него не было грудных плавников, только хвост – сейчас Фэлри осознал, насколько это существенный недостаток.

Ему еще не приходилось убегать от кого-то в море.

Из последних сил достиг скалы и юркнул в первую попавшуюся пещеру. Огромная черная морда ударилась о скалу в полуметре от его хвостового плавника, Фэлри судорожно втянул его за собой и с трудом перевел дух.

Он был зол и напуган. Какого черта эта косатка гоняется за ним? Запах, испускаемый его телом, должен был отпугнуть ее за километр. Если только…

Если только, выстраивая свой защитный механизм, он не ошибся и не принял в расчет только акул, то есть рыб. А ведь косатки и киты – животные.

Сокрушительный удар едва не разворотил его убежище. Фэлри скользнул дальше, в глубь пещеры, прижался спиной к скале. Машинально подумал, что если бы все происходило на суше, раздался бы страшный грохот, а здесь… здесь все совершалось практически бесшумно – и жизнь и смерть.

А еще он думал о том, что косатки – стайные животные. Как долго продержится скала, если на нее обрушатся удары сразу нескольких тел?

Острые грани камней, створки моллюсков и мертвые оболочки кораллов врезались в спину Фэлри, оставляя глубокие борозды, но странным образом он не испытывал боли. Все его существо сосредоточилось на спасении. Он должен выбраться из этой ловушки любой ценой, иначе…

Иначе Питер вернется и будет напрасно ждать и искать его. И решит, что Фэлри его бросил, не сдержал обещания.

Еще удар – в образовавшийся просвет просунулась исполинская черная морда, она щелкала зубами, вслепую пытаясь схватить спрятавшийся от нее лакомый кусок. Фэлри со всей силы ударил по ней сцепленными в один кулак руками. Ощущение было такое, словно бьешь по мокрому, холодному резиновому мячу, однако животное даже не отдернулось, а продолжило шарить в пещерке, точно решительная хозяйка в собственном доме.

Преодолевая панику – выжить, любой ценой, ради Питера! – Фэлри начал протискиваться в узкую щель, ведущую в соседнюю пещерку. Раздирая плечи и грудь в кровь, оставляя на камне полоски кожи и пряди волос, он рвался вперед, каждую секунду ожидая, что мощные челюсти отхватят ему хвост.

«Надо было нарастить чешую и сверху».

Эта пещера была меньше предыдущей – по сути, вертикальная каверна, пробитая в скале неутомимыми волнами. Преодолевая мучительную боль и слабость, Фэлри кое-как втащил хвост за собой и без сил опустился на песчаное дно. Откуда-то сверху падал яркий солнечный свет, но здесь было тихо и прохладно. Скала больше не сотрясалась от ударов – должно быть, хищник отступил, сообразив, что добыча ускользнула.

Фэлри спасся, но почему-то совершенно не чувстововал радости. Усилием воли остановил кровь, текущую из ран и ссадин, они страшно саднили от морской воды. Придется потерпеть, пока не затянутся.

Он свернулся клубком на светлом песке, закрыл лицо руками и совершенно неожиданно заплакал.

Плакать в море было странно, Фэлри сам не знал, зачем оставил эту чисто человеческую возможность – скорее всего, просто позабыл убрать. Не единственная его ошибка, как сегодня выяснилось. Ладно, просчет с запахом он уберет, это не проблема. Но отчего же так больно, так горько, отчего так тяжело на душе?

«Питер, где же ты? Отчего медлишь, почему не приходишь? Позволь мне увидеть тебя еще хоть раз!»

«Ну, это довольно трудно сделать, пока ты внутри».

Голос прозвучал в голове Фэлри, но казался таким реальным, что эр-лан невольно приподнялся, оглядываясь. И, естественно, не увидел ничего, кроме серого камня, покрытого водорослями и мелкими ракушками.

«Где ты?», невольно подумал он, осознавая, насколько глупо разговаривать с порождением собственного воображения.

И в ту же секунду узкий лаз в вышине заслонила чья-то тень.

«Вылезай и увидишь. Не бойся, я поговорил с косаткой. Сказал, что мама задаст ему хорошенькую взбучку за то, что отстал от стаи. Он умчался на всех парах».

И голос рассмеялся – такой знакомый, давным-давно забытый смех!

Не помня себя, Фэлри метнулся вверх и, вцепившись в камни, одним движением выскользнул в лаз. Яркий свет ударил по глазам; на миг зажмурившись, он быстро огляделся – и тут кто-то налетел на него сзади, и сильные руки