В помещении находилось шесть мертвецов, подготовленных кпохоронам. Трое – старые, умершие по-видимому, естественной смертью, двое –мужчины достаточно молодого возраста, должно быть, жертвы дорожных происшествийлибо же погибшие в криминальных разборках – это сейчас нередкая причина смерти,а возможно, и сердечники – инфаркт часто забирает молодых людей.

Павел нарочно долго осматривался, он не находил в себе силыподойти к гробу бывшей жены, потому что шестой в этом жутком помещении былаАлена. Должно быть, работники морга немало потрудились над ее лицом – во всякомслучае, после взрыва Павел готов был увидеть худшее. Все тело ниже подбородкабыло закрыто белой кружевной тканью и завалено грудой цветов.

Павел подошел к ней, положил руку на край гроба. Ему труднобыло заставить себя прикоснуться к покойнице, но он сделал над собой усилие,наклонился и коснулся сухими губами холодного воскового лба. Он ощутил на губахпривкус дешевой парфюмерии – крема, которым санитары покрыли кожу, чтобыпридать ей живой вид. Павла передернуло от отвращения. Неужели это Алена?

Он вспомнил недавнюю церемонию похорон второй жены, Мананы.Там все было по-другому – шикарная церемония, море цветов и толпа людей. Он,Павел, ежесекундно помнил, что на него смотрят сотни глаз, и всячески выставлялнапоказ свое горе.

Здесь не было никого, никто его не увидит, ему не надоиграть. Он мог ненадолго здесь, рядом с Аленой, стать самим собой.

Наверное, годы, прожитые с ней, были лучшими в его жизни...Как она была весела и энергична, как переполнена жизненными силами... Они частоссорились, и ссоры бывали очень тяжелыми – два человека с сильными,независимыми характерами не могут ужиться. Но даже эти ссоры что-то давали ему,оставляли ощущение свежести, какое бывает после грозы или шторма.

Почему они разошлись? Наверное, у нее все же был слишкомсильный, слишком независимый характер, а каждый – или почти каждый – мужчинаищет женщину мягкую, покладистую, может быть, немного недалекую...

Когда карьера Павла сделала очередной крутой виток и егопригласили в Москву, он посчитал это удобным поводом для того, чтобы сжечь засобой все мосты. В то время их ссоры стали почти непрерывными, и Павел решилпоставить точку. Алена, как ни странно, согласилась на развод удивительно легко– у нее на телевидении дела тоже пошли успешно, и уходить с работы она несобиралась...

Потом у него были другие женщины, потом появилась Манана...В каждой своей женщине Павел, должно быть, неосознанно искал Алену, искалбезуспешно.

И теперь – вот она, Алена, точнее, то, что от нее осталось, –искалеченное взрывом тело, заваленное ворохом цветов, запах прозекторскойвместо ее любимых «Палома Пикассо», лицо восковой куклы, смутно напоминающее еерезкие, выразительные черты...

Павлу послышался какой-то негромкий звук за спиной, но он необратил на это внимания – он был занят своими мыслями, думал, виноват ли онперед Аленой. Однозначно он не мог ответить на этот вопрос. Зато был уверен,что многим обязан своей первой жене. Она не давала ему расслабиться, оназаставляла его постоянно работать, делать карьеру...

За спиной снова раздался какой-то скрип. Павел возмущеннооглянулся – он хотел обругать наглеца, который посмел мешать ему в такоймомент...

Но то, что он увидел, поразило его, как удар грома. Молодоймужчина – один из тех двоих, кого Павел, войдя, посчитал жертвой дорожнойаварии или раннего инфаркта, – вылезал из гроба. Его изжелта-бледное лицо,грубо подкрашенное неумелым санитаром, было так же неподвижно, как и уостальных покойников, но бледно-голубые глаза открылись и страшным, немигающимвзглядом уставились на Павла. От этого взгляда веяло страшным холодом, ледянымхолодом могилы. Павла забила крупная дрожь.

«Бред какой, – подумал он. – Такого не бывает. Чтосо мной? Я переработал, и у меня начались галлюцинации? А может быть, этотчеловек находился в летаргическом сне и сейчас пришел в себя от холода?»

Павел огляделся. Оживший мертвец находился как раз между ними дверью морга, так что выйти можно было, только пройдя мимо этого зомби, а отаком страшно было даже подумать. Закричать? Получится глупо и унизительно.Власов представил себе, как о нем будут шептаться: испугался покойника, вызвалохрану... Охранники любят сплетничать о своих патронах, через неделю над нимбудет смеяться вся Москва...

Тем временем «живой труп» уже вылез из гроба и двинулсяпрямо к Павлу. Черный похоронный костюм треснул в плечах – он не был рассчитанна физические усилия. На ногах покойника были пресловутые белые тапочки, и этопочему-то особенно напугало Власова. Лицо мертвеца, как и положено покойнику,было неподвижно и невыразительно, но его глаза, по-прежнему прикованные к лицуПавла, горели страшным ледяным огнем. В этих глазах светилась неотвратимостьсудьбы.

Павел попятился. Монстр приближался к нему – не слишкомбыстро, но неуклонно. Павел еще отступил назад и почувствовал спиной холоднуюстену. Шаг за шагом оживший покойник приближался...

Павла охватил невероятный животный ужас. Он даже непредставлял себе, что ему может быть так страшно. Забыв о своих амбициях,забыв, как он только что боялся насмешек, он хотел крикнуть, позвать на помощь,но спазм ужаса сжал голосовые связки, и он смог только чуть слышно прохрипеть:

– На помощь!

Разумеется, через толстую дверь морга его хрип никто неуслышал. А «живой труп» уже подошел к нему вплотную, и его ледяные руки плотнымкольцом сжали горло Власова...

В глазах у Павла потемнело, он попытался сбросить этистрашные руки, но с таким же успехом можно было пытаться разорвать стальнойошейник.

«За что? – думал Павел. – Неужели за Манану?»

Это была его последняя мысль. Монстр со страшной силой сжалпальцы, в горле у Павла что-то отвратительно хрустнуло, и он пересталсуществовать.

Возле морга больницы Святой Елизаветы, что на улицеВавилова, толпилась обычная в таких местах публика – заплаканные женщины вчерных кружевных платочках, сухонькие задумчивые старушки, краснолицыенасупленные мужчины. Но сегодня была в этом месте и необычная публика:плечистые, подтянутые молодые люди, хорошо одетые деловые господа – охрана исвита Павла Васильевича Власова. Обычную публику охранники отодвинули всторону, несмотря на всеобщее возмущение. Судя по напряженно-ожидающим лицамохранников и сосредоточенному безделью свиты, сам Власов был внутри. Двоемолодцов у входа стояли с таким видом, будто они вдвоем собираются защищатьФермопильское ущелье.

Олег припарковал машину в сторонке и огляделся.

– Сами видите, Надежда Николаевна, как дело серьезнопоставлено.

– Вижу, но давайте все же подойдем поближе.

Надежда взяла его под руку, и они медленно пошли к небольшойтолпе, которую охрана Власова оттеснила в сторону от дверей. Надежда рассеяннымвзглядом обводила окрестности, как вдруг какое-то движение заставило еевздрогнуть.