Я ведь понимаю, на кладбище ты не пойдешь – не можешь себеэтого позволить... ты человек государственный, заметный...– Лицо ее снова скривилосьнедоброй гримасой, но она справилась с собой и продолжала: – Хотя тебе и не вновинку с женами прощаться... Еще и трех месяцев не будет, как ты свою Мананупохоронил. Тоже не своей смертью женщина померла. Что с ней было?

– Автокатастрофа, – угрюмо сообщил Павел.

– Ну вот, если теперь на кладбище придешь – слухи пойдут:какая еще жена, чья жена... не везет, скажут, Власову с женами... Если бы ктодругой, то что людям за дело? А ты весь на виду.

Она опять замолчала, прижав руку к груди.

– Я тебя ни в чем не виню. Ты в своих поступках не волен. Нов морг-то... В морг ты можешь прийти. Там посторонних не будет, журналисты ещедо такого не дошли, чтобы в морге снимать... Да твои... охранники их и непустят. Сходи простись, я тебе после папку-то и отдам.

– Полина Васильевна! – В голосе Павла прозвучаласложная смесь чувств, но понятно было, что гора свалилась у него с плеч. –Полина Васильевна! Я с тем и из Москвы приехал, чтобы с Аленой проститься.Неужели вы так плохо обо мне думаете?

– Оставь, Павел, – старая женщина слабо махнуларукой, – не будем зря воздух сотрясать. Все я про тебя знаю, изучиладавно. Мое слово твердое, как сказала, так и сделаю.

– Я вам верю, – тихо ответил Павел и вышел на лестницу.

Охранник вскочил с подоконника, глянул вопросительно. Павелотвернулся и стал медленно спускаться по лестнице. В душе было двойственноечувство. С одной стороны, после того как бывшая теща обещала вернуть заветнуюпапку, он немного успокоился. Совсем он успокоится, когда будет держать ее в рукахили даже только тогда, когда собственноручно сожжет ее содержимое в укромномместе. Эх, грехи молодости! Водились тогда за ним некрасивые делишки, да икриминала кое-какого хватало. И если бы не стал он сейчас государственнымчеловеком, то можно было бы на папочку начхать. Но в нынешнем его положенииочень может ему эта папочка жизнь испортить. То есть жизнь-то, положим, –нет, но карьеру – это на сто процентов...

Когда расставались с Аленой несколько лет назад, она ему пропапочку-то и бухнула. Где только раздобыла тот компромат, стерва? Я, говорит,ничего тебе плохого не сделаю. Не стану тебе жизнь портить из ревности там илиеще по какому поводу. А папка эта, говорит, нужна для того, чтобы ты мнеплохого не сделал. И слово свое сдержала: ни разу его папкой не шантажировала,ничего не требовала. Но теперь все образуется: у них, что у матери, что удочери, слово твердое. Раз обещала теща папку отдать, то так оно и будет.

Павел вышел из парадного и сел в машину.

Весь вечер Надежда была очень ласкова с мужем, а нателевизор вообще даже и не взглянула. Сан Саныч очень обрадовался этомуобстоятельству: созерцание собственной жены, прилипшей к голубому экрану, егопорядком раздражало. Так что в этот вечер в доме Лебедевых царила чудеснаяатмосфера, чему способствовало еще то, что кот получил свою порцию кварцевыхлучей и перестал наконец лысеть. Спать легли рано, и спала Надежда Николаевнакрепко и без сновидений. Наутро муж вышел в магазин, а Надежда заняласьуборкой. Вытирая пыль, она обнаружила, что кот ночью опять скинул ее часы сжурнального столика. Это было его любимым занятием – сбрасывать вниз различныемелкие предметы. Надежда не очень рассердилась, потому что привыкла, к тому жечасы были противоударные, и на полу у нее лежал ковер, так что все падало намягкое. Наклонившись и отыскав часы, она вгляделась в них и удивилась, чтопрошло так мало времени – получалось, что Сан Саныч отсутствовал всего десятьминут.

«Не может быть, – засомневалась Надежда, – чтобыпрошло так мало времени, я вон сколько дел переделала».

Она перевела глаза на настенные часы и убедилась, что права:часы показывали одиннадцать, в то время как на ее маленьких наручных былодесять. Часы шли, причем точно, потому что батарейку в них она меняла месяцназад. На всякий случай она справилась по телефону: все точно, одиннадцатьчасов две минуты. Стало быть, наручные отстают почти на час. Когда онапоследний раз смотрела на них?

И Надежда вспомнила, что смотрела она на свои часы, когдаочнулась вчера вечером в метро от тяжелого сна. И на них было без двадцативосемь. Надежда понеслась домой, дома бросила часы на столик и заняласьприготовлением ужина, торопясь к приходу мужа. Муж пришел поздно, ей незачембыло следить за временем. И если предположить, что ее часы тогда отставали, тоэто значит, что перевести их можно было только во время ее поездки в метро,потому что из дома Димки она вышла в полседьмого: она посмотрела на их часы вкоридоре.

«Ага, – сказала себе Надежда, – стало быть, мойсон в метро тут совершенно ни при чем. Значит, действительно я выходила настанции „Петроградская“, заходила в ту странную квартиру и беседовала там стибетским магом. Вот так-так, господин колдун, стало быть, время выостанавливать не умеете, и пришлось вам опуститься до вульгарного жульничества– перевести мои часы на час назад, чтобы заморочить голову бедной женщине...»

А Олег снова над ней посмеется, если она ему расскажет провчерашнее. Как бы в ответ на ее мысли раздался телефонный звонок.

– Надежда Николаевна, вы уж извините, – каялсяОлег, – но Вероника вам вчера подарок приготовила, а я забыл отдать. Итеперь мне попало от жены и от тещи за забывчивость.

Как видно, с приездом тещи власть Олега в доме значительноуменьшилась.

– Ну что вы, какие подарки, – растрогаласьНадежда, – мы же заранее обо всем договорились...

– Нет-нет, если позволите, я сейчас завезу! –взволнованно сказал Олег и тихонько добавил: – А то все равно покоя не дадут,будут все воскресенье пилить.

– Ну хорошо, только ради спокойствия в семье! –рассмеялась Надежда. – И... вот что, Олег, вы мне не дадите телефондомашний Виктюка?

– А вам зачем? – недобро осведомился Олег.

– Хочу кое-что выяснить, – не вдаваясь в подробности,ответила Надежда.

– Хорошо. Только я хочу вас предупредить, что по домашнемутелефону вам мало что скажут. Когда я вчера звонил, там ответили только, чтоВиктюк скончался в больнице, и дали телефон, чтобы узнать по поводу похорон.

– И вы не позвонили по этому телефону, не узнали – где умер,в больнице или дома? Нелюбопытный вы человек! – рассердилась Надежда.

– Да некогда мне! – в свою очередь, рассердилсяОлег. – И неинтересно!

Надежда записала оба телефона и отключилась. По домашнемуона звонить не стала, набрала другой номер.

– Центр помощи наркологическим больным! – бодро ответилженский голос.

– Я по поводу Владимира Алексеевича, – от неожиданностине своим голосом пискнула Надежда.

– Да-да. – В голосе женщины появились скорбныенотки. – Вы хотели что-то узнать?