не того, кого всегда считал продолжателем рода, ей было все равно. Она изучила, как К. держала оружие, ее фигуру, позы, движения. Все это не выдавало в ней бойца. Чира вынуждена было полагаться на свою интуицию. Тело Келани было слишком хрупким и дряблым, кожа – мягкой, руки – тонкими.

Очередная вспышка молнии отпечатала темный и четкий силуэт на двери. Со следующим ударом грома запястье резко повернулось, толкая ручку двери.

Ей удалось сделать ровно один шаг, прежде чем сердце перестало биться. Острое металлическое лезвие будто выскользнуло из ее рта, когда она глубоко вздохнула. Горло сомкнулось, как жерло ада. Тело слегка качнулось, упершись в стену, которую она и не заметила. По коже пробежал ледяной холод, волосы встали дыбом. Она застыла, задыхаясь, не в силах закрыть веки, чтобы перестать видеть происходящее. Ей было слишком больно.

Лереса спала, укрывшись одеялами. Сверху торчали только голова и рука. Рука, которая окружала комок, что ютился рядом в укромном уголке. Спина Некая прижималась к ее груди. Ее Некая. Брата. Кая. Но почему? Когда? Как?

Одна ладонь зажала ей рот, другая обездвижила запястье. Она резко выдохнула, замотав шеей, чтобы освободиться от этого захвата, как будто стряхивая, но пальцы держали ее крепко. Рука, которая обнимала ее за талию, потащила ее назад.

В отчаянной попытке она прокусила пальцы нападавшего зубами.

– Подожди, – прошептал ей на ухо знакомый голос.

Она чувствовала, как мед капает с губ ночного гостя и просачивается в ее уши. Лед страха, который хрустел под ее кожей, пронзая ее острыми иголками, треснул и в ужасе побежал прочь.

Рука отпустила ее талию и захлопнула дверь перед ее носом. Она обернулась, чтобы убедиться, что все правильно поняла.

Он не глядя взял ее за руку и оттащил от этой двери, подальше от всех дверей этого дома, наружу, в общий коридор здания. Там он отпустил ее, встав лицом к лицу, заранее отняв нож.

– Что с тобой не так? Ты потеряла голову? – упрекал он ее сдержанно и в то же время ожесточенно.

Чира в изумлении таращилась на него.

– Гарет, что ты здесь делаешь?

Он фыркнул, тень язвительной улыбки пробежала по его губам.

– А как ты думаешь? – спросил он, но ответить не дал. – Я уже давно хожу за тобой по пятам и незаметно наблюдаю, – он махнул рукой в сторону укромных уголков коридора. – Ты была настолько одержима идеей избавиться от нее, что даже не заметила мою тень рядом со своей собственной на двери К. – Он шагнул вперед и ткнул пальцем в херианку, обвиняя ее в неосторожности. – Я знаю тебя, Чира. Может, даже чересчур. Предвидел, что ты попытаешься это сделать. «Обещаю тебе, что не сделаю ничего, о чем пожалею»? – он процитировал слова, которые девушка произнесла днем. – Серьезно? Как прикажешь помочь тебе, если ты не слушаешь меня? Для тебя это шутки?

Чира скрестила руки на груди, защищаясь.

– Может, мне больше не нужна твоя помощь, – выкрикнула она сгоряча. – Может, и раньше я не очень-то в ней нуждалась.

Губы Гарета скривились.

– Ты невообразима, – это не походило на комплимент.

Чира стиснула челюсти. Ее ноздри раздулись.

– Зачем ты тогда пришел, Гарет? – выясняла она.

Он подошел ближе, укрывая ее своей тенью.

– Мне кажется, проверить степень твоей глупости.

Чира яростно сузила глаза и поморщилась.

– Для этого не нужно терять драгоценные часы сна, – произнесла она. – Я могла бы и так сказать тебе по секрету, что для нее нет границ. А теперь, – добавила она, уже повернувшись к нему спиной, – если ты меня извинишь…

Он сжал ее запястье.

– Чира, постой.

Мятежница сильно дернула плечом, ее рука освободилась. Она открыла дверь.

– Иди откуда пришел, Гарет, – попрощалась девушка. – Спокойной ночи.

Она хлопнула дверью, и этот грохот, к счастью, заглушил гром.

Гарет услышал, как щелкнул замок.

20

Первая кровь

Лереса просунула голову через ворот доспехов. Лайла поправила их, застегнула ремни. Ее руки двигались плавно и осторожно, совсем не так, как у солдат накануне.

Вчера.

Второй день Арены наступил, и вот она здесь. Сколько еще ей придется вытерпеть? Сколько она могла выдержать? Как долго продлится эта агония?

У Келани перехватило дыхание.

– Я слишком сильно вас затянула, лереса? – спросила херианка, заметив, что та тяжело дышит. – Может, мне сделать посвободнее пряжку на предыдущей петлице?

К. сглотнула. Она попыталась скрыть волнение, натянув улыбку.

– Нет, Лайла, все в порядке, – сказала она. – Спасибо.

Женщина продолжила собирать ее.

– Я прошу прощения за поведение моего сына, – извинилась она, наверное, уже в третий раз. – Я не знаю, как и почему он ушел из своей кровати.

– Не волнуйся, Лайла, – развеяла ее опасения Келани. – Он составил мне компанию. Я бы не уснула без него.

Отчасти так и было. Если бы не Некай, она провела бы всю ночь как на иголках. Страх мальчика, ее беспокойство за него, забота о нем, их тихие разговоры под одеялом, даже пение простой детской колыбельной уняли ее собственную тревогу. Голоса в голове на миг стихли. Все опасения отошли на второй план. Волнение осталось за той стеной, за которой она прятала отчаянно прорывавшиеся мысли о Кирстин, Кигане и Сете.

Сет.

«Не думай о Сете. Не сейчас».

Но у нее было так много времени… Столько пустого времени. Она погрязла в однообразии. И потом, К. была слаба, эта ее стена могла обрушиться из-за любой мелочи и превратиться в кучу песка. Одной с таким не справиться. Еще чуть-чуть, и та рассыплется на мелкие кусочки, а новую она построить уже не сумеет.

– Хорошо ли вам спалось на наших простынях? – спросила херианка. – Достаточно ли одеял, которые я оставила у изножья кровати? Я знаю, что мне не тягаться с удобствами дворца, постельное белье да матрас, но если вам что-то нужно еще, то непременно скажите.

– Я выспалась на много лет вперед, – солгала она, – не волнуйтесь. Лучше и быть не могло. – Она одарила хозяйку робкой улыбкой.

Слова херианки из других уст, возможно, прозвучали бы лицемерно и корыстно, но Келани понимала, что Лайле действительно важно было знать, она искренне беспокоилась, удобно ли непрошеной гостье находиться в их доме. И, может быть, поэтому К. не собиралась говорить о боли в позвоночнике, она не хотела, чтобы херианка чувствовала себя униженной. Хватало уже того, что Келани ела ее еду и спала в ее кровати.

– Вот и все, – объявила безымянная.

Келани затянула ремень на бедре. Теперь кинжал и револьвер были при ней.

В это время в