Мне хотелось жить. Настолько сильно, что более ничего не имело значения. Смирившись с осознанием, что Дже Хёна, вероятно, больше никогда не увижу, я сосредоточилась на себе.

Трудная задача, когда кажется, что в груди проделали огромную дыру, и дыра эта не зарастает, а только увеличивается с каждым разом, затрагивая все больше и больше еще трепыхающейся и на что-то надеющейся души.

Если бы не поддержка ачжосси, его спокойствие и какая-то несгибаемая вера в лучшее, если бы не малышка Жу, порой веселившая меня, то кто знает, как бы я провела эту короткую и такую длинную неделю. А прожив ее, я поняла, что смогу. Справлюсь со всем, что бы ни случилось. Потому что мне уже пришлось потерять однажды свою жизнь, а второй раз умирать не хотелось. Все ж таки эта странная и такая порой нелепая штука, смысл которой не укладывается в короткое слово «жизнь», намного важнее всех моих переживаний и терзаний.

Особенно отчетливо я поняла это здесь, на берегу реки Туманган, где обитали люди деревеньки Хверен, несмотря на войну, что закипала у них под боком, как вода в котелке, не глядя на смерть и страх, принесенные вооруженными до зубов людьми. В деревне мало кто пережил два нашествия войск Огонь съел много домов, а у тех, что остались, пришлось частично менять рисовую солому на крышах. Поля вытоптали, а запасы отобрали, вынуждая надеяться только на реку и собственную силу воли. Но люди продолжали жить, пусть и скорбя из-за утраты близких. Это заставляло и меня как-то бороться. Барахтаться в чане обстоятельств.

Как-то в четырнадцать, будучи собой прежней, не ведая настоящих проблем, я прочитала про одного исследователя, который почти тридцать раз поставил один и тот же опыт. Он помещал мышей в идеальную среду обитания, давал им все, что они только могли бы желать как грызуны, и ограждал от опасностей и трудностей добывания корма. Казалось бы, в таких условиях хочет оказаться каждый, и я немного завидовала мышкам. Но опыт рано или поздно заканчивался одним и тем же: мыши переставали размножаться, только ели, вылизывались и спали, постепенно умирая сытыми и счастливыми. Огражденные от трудностей следующие поколения мышек просто не знали, ради чего им нужно бороться.

И сейчас, пусть и с некоторой долей отвращения, я чувствовала себя не подопытным мышонком очередного исследователя, а обычной полевой крыской, существование которой зависит от нее самой: добежит до укрытия или попадет в лапы хищнику, добудет пищу или понадеется, что повезет в следующий раз.

— О чем ты думаешь, сестрица Тиоли? — Жу потрогала меня за рукав и заглянула в лицо, надеясь увидеть ответ в глазах.

— Просто смотрю на воду, — ответила я и улыбнулась девочке.

Вода, куда я по колено окунула ноги, приносила бодрящую прохладу, которой так недоставало в эти томительные полуденные часы. Солнце нещадно пекло макушку, но шляпы мы, конечно, позабыли, зато принесли с собой на берег по две корзины для травы и возможного улова рыбы.

Я не сильно на это рассчитывала, но всегда можно надеяться что-то поймать. На реке стоило появиться на несколько часов раньше, когда еще вода не прогрелась на солнце и длинные тени от деревьев могли скрыть наше присутствие.

Впервые увидев Туманган, я не рассматривала реку, больше занятая мыслями о драконе и идущем рядом воине. Дже Су помалкивал, лишь хмурясь на мои вопросы. Через пару часов пути я окончательно уверилась, что разговаривать со мной человек из клана Ган Ён не станет. Дже Су отводил взгляд, но я видела, что в глубине его зрачков трепыхается холодный блеск.

Что это было? Ненависть? Удивление? Ярость?

Я так и не смогла понять, да и не сильно хотелось мне знать правду.

Было бы странно, если бы брат Дже Хёна проникся ко мне какими-то добрыми чувствами. Это бы оказалось куда удивительнее отношения самого дракона.

Я прикусила губу и заставила себя улыбнуться Жу, чтобы девочка не заметила, как тоска и боль прочерчивают серые тени у меня под глазами. В деревне люди и так спали мало, но я, наверное, превзошла всех. Первые пару ночей я путала Жу криками и плачем, но потом приноровилась сдерживать рыдания. Жаль только, что также одной силой воли нельзя было отогнать кошмары. Мне вновь снилась авария. Каждый раз все ярче, красочней и как-то со стороны, будто я наблюдала за собственной гибелью с ближайшего дерева. Я видела годы рабства, тяжелую работу и наказания за малейшую провинность. Я чувствовала даже во сне смрад рабских бараков в каждый из тех дней, когда меня снова и снова продавали.

Все вернулось. То плохое и черное, что не давало мне жить и дышать эти годы, то страшное и бесконечно однообразное, что вынуждало сражаться. И у меня не оставалось укрытия, чтобы переждать очередную ночь и очередной кошмар, поэтому я просто терпела, надеясь и веря в лучшее.

— Сестричка! — Жу недовольно брызнула на меня водой, и я, расхохотавшись, звонко припечатала по глади реки ладошкой. Капли полетели во все стороны, девочка недовольно вякнула, но тут же сменила гнев на проказливую мину.

Несколько секунд мы дружно хлестали по воде, хохоча и глотая попадающие в открытый рот капли. Запыхавшись и промокнув до последней нитки, устроились на траве у берега и замерли, прислушиваясь к трескотне птиц высоко в небе.

— Хорошо-о-о, — протянула Жу, потягиваясь и поправляя завязки на рукавах жакета.

Я повернула голову и улыбнулась в ответ девочке, разделяя ее радость. Этот день и правда казался спокойным и умиротворенным, не предвещающим ничего дурного.

Приподнявшись на локтях, я глянула на реку, на далекий противоположный берег, убеждаясь, что в ближайшие часы нас всех не ждет опасность. Туманган ласково щурилась в ответ, поблескивая на солнце мелкими волнами.

То ли по незнанию, то ли по глупости я считала, что, как только мы с Дже Су окажемся на берегу, река ополчится против меня. Но колыбель клана Ган Ён не заметила огненную, поселившуюся так близко. Как не замечала она и весь клан Хадже, земли которого опоясывали Ган Ён и заканчивались у воды.

— Ачжосси сказал, что ты Хадже, — вдруг произнесла Жу. — Это правда?

Я повернулась к девочке, видя, как она борется с любопытством, закусив губу и тягая себя за выбившуюся из косы прядку.

— И да, и нет, — честно ответила я, зная, что Жу продолжит расспросы. Так было с Кенджу. Про «большой южный город» девочке хотелось знать все-все, что только я могла вспомнить. Удивительно, что Яозу рассказал ей обо мне только теперь. Или, возможно, он обмолвился и раньше, но девочка боялась спросить?

— А почему «и да, и нет»? — наклонив голову к плечу, завороженно уточнила малышка.

— Потому что я Хадже, но у меня плохо получается пользоваться даром огненных. — Я пожала плечами и вновь перевела взгляд на реку.

— А я никогда не видела Хадже, — призналась Жу. — Сюда только драконы приходят.

— Часто? — уточнила я.

Жу помотала головой:

— Не очень. Взрослые говорят, что иногда Хадже здесь появляются. Не знаю… Ган Ён я вижу чаще! Месяц назад был один дракон, потом… Дней десять назад. И вчера, пока ты спала.