Проснулся он от собственного крика, умылся в ручье, подсел к Евсею. Проводник, кажется, за ночь и вовсе глаз не сомкнул, осунулся, постарел словно. Иван Владимирович хотел сказать, что нужно в село за подмогой кого-нибудь отправить, а заговорил о другом, о Лисьей топи заговорил, да об каменном острове. Оказалось, что есть такой остров, только путь до него неблизкий и очень опасный.

– Но ты же дорогу знаешь, сам вчера говорил. – Иван Владимирович уже все для себя решил. – Или хвастался?

– Не хвастался, – Евсей решительно встал. – Лучше нам с вами, товарищ ученый, вдвоем на Лисий остров идти, потому как опасно. Даже со мной, – добавил весомо и посмотрел сверху вниз. Не забоитесь?

– Поздно уже бояться, – Иван Владимирович тоже встал. – Сейчас только распоряжения оставлю, и в путь.

Топь оказалась гораздо страшнее, чем он себе думал. С виду обычный подлесок, вместо травы мох, а ступишь не туда – и поминай, как звали. Но Евсей шел уверенно, ориентировался по каким-то одному ему известным признакам, все больше отмалчивался, о чем-то своем думал. А Иван Владимирович, наоборот, не думал. Потому что стоило только подумать, как смогла бы здесь пройти маленькая девочка, и надежда, которой он только и жил все это время, таяла…

Они шли уже четыре часа, когда впереди показался тот самый остров, что Иван Владимирович накануне видел во сне.

– Пришли почти, – Евсей обернулся, посмотрел через плечо внимательно и вопросительно. – Дальше что, товарищ ученый?

– Дальше к острову! – Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Евсей ничего не ответил, лишь молча покачал головой: то ли соглашаясь, то ли осуждая затею.

…Детский смех они услышали одновременно. Валюшкин смех! Иван Владимирович бросился было вперед, но Евсей грубо схватил его за ворот куртки, потянул к себе.

– Куда, дурья твоя башка?! Потопнуть решил? Осторожненько давай, за мной, след в след…

Последние десять метров показались Ивану Владимировичу бесконечными. А Валюшка все продолжала смеяться. Пусть бы смеялась, только бы не замолкала.

– Валюшка! – он закричал во весь голос. – Валюша, доченька!

– Папа! – на каменистом берегу замаячила маленькая фигурка. – Папочка!

…Вопреки всем его самым страшным ожиданиям, дочка его была цела и невредима. Мало того, выглядела она какой-то радостно взбудораженной. Из отцовских объятий высвободилась решительно, все порывалась что-то рассказать Евсею. Отчего именно Евсею, а не ему, родному отцу?..

– Валюшка, солнышко мое, да как же ты здесь очутилась? – Иван Владимирович погладил дочку по растрепанной головке.

– А меня тетя сюда привела, – дочка улыбалась широко и безмятежно.

– Какая тетя? – он переглянулся с вмиг насторожившимся Евсеем.

– Красивая очень тетя, с волосами такими, как у меня в медальоне, – дочка вытащила из-за пазухи медальон. – Я сначала лисичку увидела, близко-близко, побежала за ней в лес. Папочка, я не хотела далеко от лагеря уходить, – она обняла его за шею, заговорила громким шепотом: – А потом из леса тетя вышла и меня с собой позвала. Она хорошая, честное слово! Она меня совсем не обижала, наоборот, секретик показала.

– Какой секретик, солнышко? – Поверх дочкиной головы Иван Владимирович посмотрел на Евсея. Лицо у проводника сделалось бледное, что мел, а во взгляде читался страх.

– А пойдем покажу! – Дочка потянула его за руку. – Здесь недалеко секретик. – Не дожидаясь разрешения, она подбежала к горе, уперлась ладошками в покрытый мхом камень, и неподъемный с виду валун с тихим скрежетом повернулся вокруг своей оси. Не успели они с Евсеем опомниться, как Валюшка юркнула в открывшийся лаз.

– Ох, лишенько! – Евсей торопливо перекрестился. – Это ж она – Хозяйка. Уходить отсюда надо, товарищ ученый.

– Какое – уходить?! Валюшка там! – Иван Владимирович нырнул в лаз, не раздумывая, зажмурился, привыкая к темноте, а когда открыл глаза, оказалось, что темнота вовсе не кромешная, что откуда-то сверху льется приглушенный солнечный свет и от света этого вода в идеально круглом подземном озере отливает черным.

– Вон там секретик! – Валюшка стояла у самой кромки воды, показывала пальчиком куда-то в центр озера.

Иван Владимирович вгляделся в толщу воды. На мгновение ему померещилось, что озерная чернота неоднородная, что там, куда показывает дочка, виднеется прямоугольная тень.

– Что там, солнышко?

– Сундук! – Валюшка в нетерпении притопнула ножкой. – Тетечка что-то непонятное сказала, вода ушла, а сундук остался.

– А в сундуке что было, ты видела?

– Ай, неинтересное! – дочка махнула рукой. – Сундук красивый, большой, а внутри какие-то камни желтые.

– То лисье золото, – послышался за их спинами усиленный эхом голос Евсея. – Клад, который Демьян Субботин перед своей смертью схоронил. Все знали, что было золотишко-то, а как Демьян руки на себя наложил, оказалось, что нет ничего.

– Посмотреть бы. – В Иване Владимировиче проснулся вдруг естествоиспытатель. – Как думаешь, здесь глубоко?

– Эй, ты, малахольный! – Евсей вдруг схватил его за грудки. – Ты что это удумал?! Нельзя это золото трогать! Нельзя Хозяйку злить!

– А если тронем, то что? – Он уже и сам начал заводиться, ощутил вдруг в себе непонятную, доселе невиданную злость.

– А вот что! – Евсей кивнул куда-то в сторону, и сердце у Ивана Владимировича испуганно екнуло. Из темноты на них скалился человеческий череп…

– Это кто? – Иван Владимирович попятился.

– Не знаю. Может, старший брат Митяя Леонова, того, что у Демьяна проводником был, – Евсей говорил, а сам тащил их с Валюшкой прочь от воды. – Когда Митяя с перерезанным горлом в Лисьем ручье нашли, брат его в тот же день в тайгу ушел да так и не вернулся, видать, догадался про пещеру.

– А тут с ним что случилось? – Отвести взгляд от человеческих останков не было никаких сил.

– А поди да у него самого спроси! – Евсей с силой дернул его за рукав, так, что затрещала ткань, вытащил вместе с Валюшкой из пещеры, спиной навалился на валун, закрывая вход и, не переведя дыхания, скомандовал: – Все, товарищ ученый, дочку свою ты нашел, больше нам тут делать нечего. Уходим!

Обратно шли быстро, Иван Владимирович едва поспевал за Евсеем, который хоть и нес на плечах Валюшку, а темп не сбавлял. А еще ведь нужно было замеры делать да кое-какие заметки на планшете рисовать. Хоть память у него в некотором смысле и феноменальная, но с компасом оно как-то надежнее.