Сколышев, также с ружьем, спустился с лестницы.

– Все в полном порядке, – произнес он. – Наверху никого нет.

– Я запру наиболее ретивых в подвале. – Гончаров наставил на Енусидзе дуло. – Спускайся, полковник.

– Никуда я не пойду, – спокойно проговорил Енусидзе. – И положите на пол оружие, вы не понимаете, что происходящее здесь – не дешевый боевик.

– Ты еще меня учить собрался! – изумился Гончаров. – Ну ты даешь! Думаешь, я не смогу применить оружие? Я умею стрелять. Скажу тебе по секрету, полковник, что я уже однажды стрелял в человека. И не промахнулся. И твой случай не станет исключением из правил. Ага, вот и щенок!

Сергей Леонидович увидел пасынка. Саша, опустив голову, прятал глаза от Гончарова.

– Что же ты, маленький мерзавец, оклеветал меня, – сказал Гончаров. – Ты же знаешь, что я такое не прощу. Иди сюда, живо, кому я сказал!

Вместо того чтобы подчиниться, Саша неожиданно ловко швырнул в отчима яблоко, которое прихватил со стола. Не ожидавший такого поворота событий, Гончаров на секунду потерял бдительность. Енусидзе ударил его в грудь. Предприниматель из Самары покачнулся. Никольский подоспел на помощь полковнику и вцепился в ружье.

Прогремел выстрел.

– Отпустить Гончарова! – злобным тоном гаркнул Сколышев. Историк наставил ружье на Лидию Ивановну. – Еще одно движение, и я убью бабку.

– Петр Сергеевич, – прошептала Лиза.

– Я знаю, что меня зовут Петр Сергеевич, – оборвал ее Сколышев. – Итак, считаю до десяти, за это время Енусидзе, журналист и ты, банкир, должны спуститься в подвал.

Те, чьи имена назвал Сколышев, повиновались. Енусидзе, тяжело вздыхая, первым отправился вниз. За ним последовал Дима, замыкал колонну новоявленных пленников Игорь Никольский.

В тот момент, когда московский финансист ступил на первую бетонную ступень, ведущую в темноту, он вспомнил сцену из детства. Он ничего не боится, не боится, разумеется, Игорь Никольский ничего не боится! Чтобы доказать это, он и отправился тогда в склеп…

– Струсишь, маменькин сынок, – сказал двенадцатилетнему Игорю Артем – здоровый прыщеватый бугай, который регулярно колошматил окрестную детвору. – Как пить дать, струхнешь.

– Нет, – уверенно произнес Игорь. – Я спущусь в склеп.

Артему не нравились очкарики, воображавшие, что могут постоять за себя. Он привык иметь дело с хлюпиками, на которых обычно показывал несколько классных приемов. Его родители, рабочие-передовики на часовом заводе, пользовались заслуженным почетом, зато их сын имел примерно такую же репутацию, но в другой, уголовной, среде. Артем впервые столкнулся с тем, что чистоплюй в наглаженной рубашке и очочках так уверенно противостоит ему. Он попробовал накостылять Игорю по шее, но не получилось – мальчишка был физически развит. Опасаясь, что Игорь разрушит его репутацию всемогущего и наисильнейшего, Артем решил провести испытание страхом.

Подростки, сгрудившиеся вокруг Игоря и Артема, с жадностью ловили каждое их слово. Некоторые из них страстно желали, чтобы спокойный, рассудительный Игорь победил. Тогда Артему придется потесниться, появится новый лидер.

– И как ты докажешь, что побывал там? – Артем сплюнул на землю и растер плевок ногой. – Это и я могу сказать, что на Луне побывал. Принесешь доказательства. У старой графини была золотая челюсть. Вот достанешь ее и нам предъявишь.

Ребята в оцепенении молчали. Еще бы, Игорю предстоит пойти ночью на заброшенное кладбище, где уже давно никого не хоронили, и спуститься в склеп старой графини. Она была известным персонажем в городке. Говорили, что при жизни она зверски замучила сотни крепостных и умерла в страшных муках. Кто-то добавлял, что старуха колдовала. Ее призрак регулярно появлялся на кладбище, пугая пьяниц, случайных прохожих и уединившиеся парочки. А раз в год она являлась, чтобы получить жертву – ребенка. Об этом знали все дети городка, их пугали не серым волком, Бармалеем, а именно старой графиней – в полусгнившем саване, трухлявом чепце с ленточками и с золотой челюстью, которой злобная старуха, не нашедшая посмертного упокоения, перегрызала горло детям.

– Хорошо, – чуть ли не с улыбкой произнес Игорь. – Я докажу, что не трус. А вот как ты докажешь это, Рябой?

Он назвал Артема по кличке, от которой тот бесился, и, заслышав ее, нещадно бил каждого. В этот раз Артем никак не отреагировал, только заходили желваки под кожей.

– За мной не постоит! – скрипя зубами, рявкнул он.

Артему было почти шестнадцать, но и он не рискнул бы в полнолуние, когда активизируется нечисть, пробраться на кладбище и спуститься в склеп. Этот очкарик только строит из себя сильного, а на самом деле струхнет – вот тогда-то Артем с ним и покончит.

– Готовься, завтра утром ты должен предъявить доказательство.

Игорь родился в обеспеченной и интеллигентной семье. Мать была примой в местном драматическом театре, отец, доктор физико-технических наук, работал на большом заводе в должности заместителя директора. Игорь никогда не знал ни в чем отказа. Однако родители учили его спокойно относиться к материальным благам. Игорь знал, что его сверстники завидуют ему, поэтому стремился во что бы то ни стало завоевать их искреннее уважение. Он родился хилым и болезненным, однако отец приучал его к физическим нагрузкам. Игорь понимал, что цели можно достичь, если планомерно идти к ее осуществлению, несмотря ни на что.

Группа подростков собралась перед воротами старого кладбища на самой окраине города. Светила желтоватая, напоминающая череп луна, ухали совы, которые в изобилии водились на кладбище.

– Давай, у тебя на все пятнадцать минут, – произнес Артем. Он затянулся самокруткой. – И без челюсти не возвращайся, маменькин сынок.

Игорь перелез через забор. Он часто бывал на кладбище и никогда всерьез не воспринимал детские сказки про старую графиню и оживших мертвецов. Ему нравилось одиночество – он любил читать или просто думать. Однако при свете циклопического глаза луны ему стало как-то не по себе.

За волосы цеплялись корявые ветки кустарника и деревьев. Игорь, спотыкаясь, брел между могильными плитами. На кладбище до революции хоронили элиту городка – купцов, градоначальников, местную дворянскую знать, ученых и литераторов.

Он наконец очутился перед гранитным сооружением – склепом старой графини. Игорь не помнил витиеватую фамилию, до сих пор в городе обитал дед, который приходился старухе каким-то там племянником. Светло-красный камень в ночи казался абсолютно черным. Игорь подошел к массивной, инкрустированной бронзой двери.

Статуи скорбящих нимф, казалось, вперили в него пустые глазницы. Игорь толкнул дверь. Та не открывалась. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы оказаться в крошечном помещении, где пахло сыростью, паутиной и гниением. Узкая лестница сбегала вниз, во тьму, где и покоилась графиня.

Игорь вдохнул воздух полной грудью. Взглянул на часы, циферблат которых светился фосфором. У него осталось всего шесть минут. Сердце бешено билось от ужаса. Нет, он не боится. Игорь Никольский никогда не покажет страха.