Куратора, который был сильнее их всех.

Он был похож на человека гораздо больше, чем князь Баалормор. Он был гораздо умнее, чем князь Баалормор, – и гораздо опаснее.

Вот теперь и Марине стало по-настоящему страшно. Она вспомнила, каким Куратор был в последние недели: скрытным, вспыльчивым, напряжённым… ждавшим чего-то?

Даже Алекс-«богатырь», верный Куратору, как служебный пёс, в разговоре о нём тушевался, отводил взгляд, неуклюже пытался его оправдывать. Тоже знал, что такое Куратор на самом деле? Или подозревал? Не поэтому ли его?..

– Приди, о Владыка Башни! – протяжно заголосил князь Баалормор. – Прими сей дар, исполни своё предназначение!

В роли «сего дара», видимо, выступал портал между мирами. Возможно, заодно и Марина с Ошем: не то ориентир, не то закуска.

Тишина. Из башни не доносилось ни звука, в ней не было видно ни единого движения. Она казалась пустой.

Куратор мог быть на сотню этажей выше зала с прудом-порталом. Но он – сам ведь говорил! – был связан со всей башней. Разве он мог не почувствовать вторжение? Не узнать своих сотрудников, соединённых в противоестественную сеть, открывшую проход из мира яви прямо в башню?

Секунда тянулась за секундой. Князь Баалормор ждал с предвкушением. Марина ждала с ужасом. Вот-вот тяжёлые двери башенного зала распахнутся сами собой, и…

Но по-прежнему ничего не происходило.

– Приди, о Владыка!.. – начал повторять князь Баалормор, уже менее уверенно и более зло.

Владыка-Куратор не шёл. Не слышал? Или не хотел?

Что-то изменилось. Даже сквозь переливчатую толщу портала было видно, как серые стены башни стали наполняться внутренним светом. И внутренними тенями: в стенах зашевелились неясные силуэты, ничем не похожие на людей. Силуэты, сперва медлительные, будто едва проснулись, становились всё быстрее, всё заметнее. И вот они зазвучали.

Марине уже доводилось слышать башню – многоголосый шёпот, в котором нельзя было разобрать ни слова. Однако теперь шёпот стал громче, превратился в пение… Превратится ли он в крик?

Крик раздался – только закричала не башня, а сама Марина. Выплеснувшийся из портала огонь охватил её с ног до головы.

Марина успела зажмуриться, но это не помогло: закрытые глаза или открытые – без разницы, огонь был слишком ярким, бело-жёлтый свет бил насквозь. Но… огонь не жёг. Языки пламени были похожи на струи горячего воздуха. О-о-очень горячего – и всё же не причинявшего вреда.

…по крайней мере, ей. И Ошу, который вообще находился с огнём в разных реальностях.

Не всем так повезло. Когда огонь вырвался из портала, закричала не только Марина, но и князь Баалормор – и его вопль не удивлённо стих, а наоборот, превратился в громовой рёв, полный боли и ярости. Князь Баалормор был как факел: внутри пронзительно-яркого столпа пламени виднелось что-то чёрное, но не неподвижный уголь, а беснующаяся тьма.

– Агрх!.. – его руки взметнулись высоко над головой. Когтистые, длинные, они становились всё длиннее, тянулись к ближайшим сноходцам – разорвать беспомощные тела, напитаться человеческими жизнями, залить огонь кровью…

Мониторы медтехники мигнули и погасли. Портал заволновался, как маленькое штормовое море, подёрнулся рябью – и схлопнулся. Невоздух-невода снова превратились в обычный бетонный пол. Огонь исчез как по волшебству, ни оставив ни дыма, ни тепла. Ни света – весь подземный зал затопила тьма, абсолютная, как посмертное небытие. Как слепота.

Марина потянулась протереть глаза, и лишь когда её руки коснулись лица, поняла: ремней, привязывавших её к каталке, больше не было. Ни на руках, ни на ногах – нигде. Они как будто испарились. Или рассыпались пеплом. Похоже, огонь пожёг не только князя Баалормора.

Жив ли тот был ещё? Или превратился в головёшку?

Мониторы ожили – видимо, подключились резервные системы или починились основные. На смену темноте вернулся полумрак: подземелье освещали экраны, панели управления, светодиоды датчиков… и ярко-белая вспышка. Свист воздуха, светящаяся дуга, удар чего-то острого обо что-то твёрдое. Как мечом об панцирь.

Если бы Марина не опиралась спиной о каталку, её бы сбило с ног волной ненависти. Князь Баалормор уже не орал – он шипел, рычал, стрекотал, как одержимый десятком бесов. Как целый зоопарк, готовый броситься на одного человека. На… Алекса-«богатыря».

Замах, удар, блок, финт, уворот… Эти двое были похожи на тёмно-светлый вихрь. На мгновение Марина сумела разглядеть лицо Алекса-«богатыря» – и окончательно растерялась. Он дрался с закрытыми глазами. Он… спал?

В пограничье двух миров Алекс-«богатырь» был больше во сне, чем в яви. Но ему это ничуть не мешало. Даже помогало: князя Баалормора сковывали законы непривычного ему мира, он пока лишь привыкал к яви и к своим возможностям в ней – а Алекс-«богатырь» в обоих мирах был как рыба в воде. Ни наркоз, ни истощённость после открытия портала, ни обрывки проводов и трубок не были ему помехой.

Сияющие вспышки были ударами его меча – того меча, который был верным оружием во сне и который просто не мог быть в реальности. Он и не был. А затем снова был. Просвечивал, пульсирующе исчезал и появлялся, сгущался во время замахов и почти пропадал после атак.

Один из первых уроков сноходцев-стажёров – материализация. Обучение приносить в мир снов образы-воспоминания из мира яви или создавать предметы с нуля, силой воображения. Можно было написать на домашнем компьютере сценарий, распечатать его, осмотреть-ощупать-запомнить (а то и положить под подушку) – и отдать во сне Музе его копию. Но разве можно было сделать наоборот, принести что-то из сна в явь?

Хотя кошмары приносили – самих себя. Впрочем, нет, у них было иначе: не копирование, а перенос. Не Ctrl+C, а Ctrl+X. Кошмар находил лазейку – или, скорее, прорубал себе выход – и перемещался из одного мира в другой. Иногда с промежуточной остановкой в теле человека, которому он снился. Иногда – без, убивая человека на месте, используя его разум как одноразовый портал, а тело как источник питания.

Однако нельзя было сорвать цветок во сне и проснуться, держа его в руках. Нельзя было контрабандой протащить с собой что-то с той стороны. И всё же Алекс-«богатырь» это сделал.

Мир снов ломал законы мира яви. Созданная князем Баалормором система из похищенных сноходцев ломала законы обоих миров, притягивала их друг к другу, истончала грань между ними. Поэтому князь Баалормор сумел открыть портал прямо в башню. Поэтому Марина нашла его логово, Ошь был виден, слышен и осязаем, а Алекс-«богатырь» сражался одновременно во сне и наяву.

Противники были полностью поглощены схваткой, сосредоточены друг на друге. Алекс-«богатырь» не подпускал князя Баалормора к сноходцам и панелям управления; князь Баалормор уже не тянулся к своим жертвам, вся его ненависть была сконцентрирована на Алексе-«богатыре»: сначала разорвать его, а затем уж всех остальных.

Руки Марины коснулась другая рука – холодная, неплотная, как сгусток тумана.