Когда Роман Андреевич оттуда вернулся, билеты были заказаны,а вещи уже собраны. Несмотря на его увещевания, я решительно заявила, чтовозвращаюсь домой: Женька скорее всего в опасности, а мы тут занимаемся чертзнает чем. То, что Козырев, убив жену, выдавал за нее Нину Глаголеву, сталофактом. Для меня факт и то, что он и Нину убил, точнее, организовал убийство.Козыреву вовсе необязательно было самому ее топить. То, что он сидел в баре иимел огромное количество свидетелей своей непричастности к происшествию, ещебольше убеждало в обратном: уж очень это походило на заранее подготовленноеалиби. А то, что девушка не сопротивлялась… неизвестно, что придумали этимерзавцы, но, безусловно, преуспели: Нина погибла, и уважаемые людиподтвердили, что имел место несчастный случай. Против Козырева тот факт, что онвыдавал за свою жену, которая, кстати, бесследно исчезла, другую женщину. Нохорошие адвокаты (а уж Козырев, можно не сомневаться, найдет лучших) способнывывернуть все наизнанку и доказать, что никакого злого умысла в этом не было. Втакой ситуации единственное, что нам позволило бы по-настоящему прижатьмафиози, — труп жены. Тогда его чудовищная затея станет ясна дажемладенцу.

Об этом я думала весь обратный перелет. О чем думал РоманАндреевич, мне неведомо, так как я просила меня не беспокоить, и онджентльменски молчал, держа мою ладонь в своей, и только ближе к концу полетамрачно поинтересовался:

— А почему бы Женьке не переехать к Колобку? По-моему,он ей нравится, они могли бы пожениться и жить в его квартире долго исчастливо.

— Ничего подобного, — отмахнулась я. — Он ужепять раз был женат, счастливо с ним вряд ли получится, да и насчет долго я тожесомневаюсь. Женька просто выполняет задание…

— Ей будет гораздо удобнее его выполнять, если онапоживет у Колобка.

— Что еще за разговоры? — насторожилась я.

— Просто у тебя квартира маленькая, втроем там тесно. Ау Женьки, в конце концов, есть своя.

— У тебя тоже, — напомнила я.

— Давай переедем ко мне, — обрадовался он, а я сширокой улыбкой поинтересовалась:

— С Женькой?

— Ты ведь не удочерила ее? — запаниковал РоманАн-реевич.

— Нет. Но до тех пор, пока убийца бродит на свободе,она будет жить у меня.

— Придется побыстрее отловить его, — нахмурилсяРоман Андреевич. — Я долго этого спартанского воздержания не вынесу.

Я презрительно ухмыльнулась и вдруг вспомнила об одномобстоятельстве:

— Слушай, а как фотография Нины оказалась у Леонида? Выведь только вчера встретились?

— Я ее переслал еще до поездки в Сочи, чтоб у дружкавремя было провести разведку.

— Он работает в милиции?

— Он следователь прокуратуры. Не успела я порадоватьсясвоей наблюдательности, как еще одна мысль не замедлила явиться:

— А зачем же мы тогда летали в Сочи? Роман Андреевичвытаращил глаза, трижды хлопнул ресницами и обиженно отвернулся, я потянула егоза рукав, а он пробурчал:

— Твоя квартира совершенно никуда не годится…

«Все мужчины — свиньи», — мрачно заметила я, правдамысленно. В конце концов, небольшой отдых на юге, безусловно, пошел мне напользу. Вот только перед Женькой неловко… Но о Леониде можно промолчать, итогда окажется, что летали мы не зря.

Женька встретила нас пельменями и бутылкой шампанского.Выслушав доклад (докладывал в основном Роман Андреевич, четко, по-военному,причем из его доклада невозможно было понять, каким хитрым способом мы добылисии сведения), Женька осталась довольна, а я вздохнула с облегчением.

— Молодцы, — похвалила подружка. — Я тут тожевремени зря не теряла и кое-что из Колобка вытрясла. У Стеллы были настоящиепроблемы. Нервная система здорово расшатана. Колобок болтал мудрено, ноосновное я уловила: гражданочке не аналитик был нужен, а изоляция на парумесяцев в комнате с мягкими стенами. Думаю, это ее муженек довел до ручки.Согласись, жить с таким типом непросто.

— Да уж, — кивнула я и тут же нахмурилась,сообразив, куда клонит Женька. — Ты думаешь, она могла зарезать сына мэра?

Видно, это все-таки не приходило Женьке в голову, потому чтоона до неприличия широко открыла рот и на меня уставилась. Роман Андреевич елпельмени, но, осознав серьезность момента, замер, не донеся ложку до рта.

— А что? — сглотнув, пришла подружка всебя. — Вспомни, менты к Колобку наведывались и о ней выспрашивали. Психиобладают невероятной физической силой, она вполне могла… Вдруг он ей сказалчто-нибудь неприятное? Тогда все последующие поступки становятся ясными:укокошив любовника, Стелла бросилась домой, позвонила Аверину, сообщила, чтопоездка на юг отменяется: какой юг, если она только что убила человека и, оченьвозможно, окажется в тюрьме? Тут об адвокате надо думать. Конечно, одна такоедело не потянешь, и Стелла призналась мужу. Это его очень огорчило, ибо шловразрез с ближайшими планами, и он ее… в общем, закопал в георгинах.Погорячился мужик, одним словом, а когда в себя пришел, понял, что надопозаботиться об алиби. Вспомнил про Нину: она живет без родителей, и на ееисчезновение обратят внимание не сразу, увез бедную девушку и утопил. А теперьпреспокойненько наслаждается жизнью.

— Преспокойненько — это вряд ли, — усомниласья. — Не стал бы он тогда убивать Аверина. А то, что Стелла зарезала сынанашего мэра… этого в моем романе точно не было.

— Не волнуй меня. Там я уже покойница, так чтонекоторые отступления от текста пойдут только на пользу. Ты высказала хорошуюмысль: Стелле, если она убийца, понадобился бы адвокат. Например, РусановАнатолий Сергеевич. В этом случае ясно, почему Аверин послал ему рукопись.Толик наверняка в курсе этой драмы, а возможно, даже был свидетелем убийстваСтеллы и знает, где ее труп.

— Не увлекайся, — напомнила я, и Женька ссожалением замолчала. — Конечно, Толик фигура не случайная, придется с нимвстретиться.

Роман Андреевич, который к этому моменту благополучноуправился с пельменями, вновь замер, посуровел и зычно заявил:

— Еще чего.

— В интересах следствия, — влезла Женька. —Ты прекрати сбивать ее с толку. У нас дело. А ты все никак не проникнешься. Явот с Колобком общаюсь, думаешь, мне это в особенную радость? Но я жертвуюличным ради общественного. А вот ты бы так смог?

— Спать с Колобком?! — ужаснулся РоманАндреевич. — Нет, конечно.

— Вот гад, — разозлилась Женька и замахнулась нанего ложкой.