Сложная и противоречивая семейная история Генриха заставляла его выбирать следующую невесту, скорее, из политических, чем из романтических соображений. Вот почему Генрих был готов удовольствоваться супругой, далекой от идеала. На момент смерти Джейн ему было сорок шесть лет, и по меркам того времени он считался стариком. Несчастный случай на турнире в 1536 году привел ко все чаще повторяющимся (и болезненным) приступам нездоровья. Самый серьезный приступ произошел в 1538 году. Кожа на его покрытой язвами ноге закрылась, и гной язв проник внутрь тела. Французский посол Кастильон писал: «У короля закрылась одна из фистул на ноге, и 10–12 дней гуморы, не имевшие выхода, отравляли его. Он не мог говорить, лицо его почернело, и был он в большой опасности»[306]. Король был болен так серьезно, что придворные опасались за его жизнь. Уже делались срочные приготовления к престолонаследию. Судя по всему, Генрих страдал от остеомиелита — септической инфекции костей, возникшей в результате травмы. Возможно, кость у него расщепилась и острые обломки раздражали ногу и вызывали отеки и сильную боль. Облегчение королю приносили только хирургические операции — врачи выпускали гной и удаляли обломки костей[307]. Другие историки полагают, что Генрих страдал тромбозом глубоких вен, развившимся либо в результате травмы, либо из-за его привычки носить под коленом тугую подвязку. Малоподвижность и тучность усугубляли его состояние настолько, что на ноге образовались язвы[308]. Какова бы ни была причина болезненной (и зловонной) язвы, с этого времени королевские врачи старались держать рану постоянно открытой.

От этой болезни Генрих оправился, но иммунная система короля серьезно пострадала. Вскоре он снова заболел — на этот раз простудным заболеванием. Врачи решили лечить его слабительными средствами и клизмой. Унижение от подобного лечения лишний раз напомнило Генриху, что он уже не тот энергичный, спортивный молодой человек, каким был в первые годы царствования, когда ему завидовал весь мир. В 1537 году он сделал едкое замечание, которое точно показывало, что он прекрасно осознает этот факт. Парижский ювелир Жан Ланг подарил английскому королю ряд элегантных украшений, в том числе вышитую мантию и чулки. Впоследствии он рассказывал своему соотечественнику: «Король был очень рад, увидев эти богатства. Я сказал ему, что сделал их для него. А он ответил, что слишком стар, чтобы носить подобные вещи, но заплатил мне 4000 крон»[309].

Приближение старости ощущалось и в другом: английский король больше не котировался на международном брачном рынке. Среди различных дам, которых он рассматривал в качестве четвертой жены, была очаровательная герцогиня Миланская Кристина. Ей было девятнадцать лет, и она была на тридцать лет моложе потенциального жениха. Кристина не делала секрета из того, что подобная идея ей не нравится. Она едко ответила, что если бы у нее было две головы, то одну она могла бы предложить Генриху.

После столь резкого отказа английский король утешился с Анной, сестрой герцога Вильгельма Клевского. Английский посол утверждал, что Анна во всем превосходит Кристину Миланскую, как Солнце превосходит Луну. Впервые Анну в качестве потенциальной невесты рассматривали в конце 1537 года, вскоре после смерти Джейн Сеймур. Тогда ей было двадцать два года, и в 1527 году она уже обручилась с Франсуа, наследником герцогства Лотарингского. Помолвка к браку не привела, и Анне пришлось искать другого жениха. Главный министр Генриха, Кромвель, был ярым сторонником этого брака, поскольку герцогство Клевское, как и Англия, отвергло власть Папы. Если бы брак состоялся, то это дало бы толчок к осуществлению столь необходимых религиозных реформ.

Сначала Генрих возражал против этого брака, поскольку не представлял, насколько красива Анна. Но к 1539 году новые союзники стали ему жизненно необходимы, и он согласился пересмотреть свое решение. В марте он согласился на начало переговоров, но настоял на том, чтобы мастер Гольбейн отправился в герцогство Клевское, чтобы написать портрет невесты. Скорее всего, Кромвель тайно побеседовал с Гольбейном перед его отъездом. Художник славился поразительной точностью и не стремился льстить дамам. Министру удалось уговорить его написать Анну максимально красивой и привлекательной. Увидев портрет, король пришел в восторг. Ему понравилось кукольное личико Анны, ее блестящие волосы, темные глаза, нежный рот и подбородок, а больше всего — скромное, девичье выражение лица. Генрих с гораздо большим энтузиазмом велел Кромвелю побыстрее заканчивать переговоры. Подгонять министра не стоило: брачный договор был мгновенно составлен, и обе стороны подписали его 4 октября.

Анна со всеми подобающими церемониями и торжествами отправилась на встречу с новым супругом. А Генрих радостно готовился к свадьбе. Погруженный в мечты о брачной ночи, он заказал роскошное изголовье кровати, вырезанное из дуба и украшенное расписной резьбой. Естественно, что основной темой были брачные радости и плодородие. С одной стороны изображен мужчина с весьма впечатляющим гульфиком, а с другой женщина, скромно потупившая глаза. В руках женщина держит меч и змею — явные фаллические символы. Король надеялся, что этот союз даст ему новых наследников, и над головами пары резчик изобразил пухлых херувимов.

Объект страсти Генриха прибыл в Англию в самом конце 1539 года. Анна присутствовала на новогодних празднествах в замке Рочестер. На следующий день, желая встретить свою очаровательную новую невесту, Генрих со своими приближенными выехал на юг. По обычаю монархов эпохи Ренессанса, которые обручались с иностранными невестами, ни разу не встречаясь с ними, Генрих спешил на встречу к невесте замаскированным. Считалось, что дама должна сразу же узнать свою истинную любовь, несмотря на всю маскировку. К сожалению, все вышло не так. Когда Генрих и его свита прибыли в замок, Анна наблюдала за боем быков. Она полагала, что будущего мужа увидит только через два дня, поэтому не надела лучшую одежду и никак не подготовилась. И вдруг в комнату ворвалась группа мужчин в масках. Не успела Анна оправиться от шока, как один из них схватил ее и попытался поцеловать. Она дала ему резкий отпор, ругаясь по-немецки.

Анна не только не узнала свою «истинную любовь», но еще и продемонстрировала полное невежество в придворных играх, которые Генрих так любил. Жребий был брошен. Анна не обладала придворной изысканностью, на которую он рассчитывал. Она была одета в «чудовищное платье», а на голове красовался головной убор «по моде ее страны». Французский посол сообщал, что одежда Анны «многим показалась странной», а ее дамы «были одеты в такие тяжелые и бесформенные платья, что показались бы почти уродливыми, даже если бы были прекрасны»[310].