Традиционная наука считает теорию вместилищем, а факты – содержимым. С другой стороны, Гете и Бортофт убеждены, что факты, воспринимаемые органами чувств, – это и есть емкость[201]. Вот как объясняет это Бортофт: «Трансформация от аналитического к целостному модусу сознания приводит к тому, что емкость и содержимое меняются местами. В случае с позитивизмом теория считается лишь вместилищем для фактов. Если же теория, в понимании Гете, и есть подлинное содержание явления, можно сказать, что в момент интуитивного прозрения мы видим изнутри явления»[202].

«Собственно разворачивание природы – эпистемологическая реверсия, – продолжал он. – Растение – это динамика. Мы видим его листья как следы, воплощающие и проявляющие конкретные отпечатки движения. Когда начинаешь это распознавать, действие становится очень сильным. Речь идет об интуитивном видении изнутри явления. Это движение и есть реальность».

Я сказал Бортофту, что это различие весьма созвучно моему опыту и практике моих коллег в управлении глубокими организационными переменами. Объяснил, что еще один аспект этого другого способа видения касается открытого сердца, превращения эмоций и чувств человека в некие радары для чувствования, помогающие развить более глубокие взаимоотношения с миром. «Это и есть ключевая тема, над которой я в последнее время работаю», – ответил он. И мы посетовали, что у нас недостаточно времени, чтобы исследовать это явление видения и мышления сердцем.

Как и Мастер Нань, Генри Бортофт покинул этот мир в 2012 году. Я всегда сожалел, что не довелось продлить наше интервью и провести с этим человеком больше времени. И просто замечательно, насколько глубоко эта краткая беседа в Лондоне повлияла на работу нашей группы в Кембридже/MIT на многие годы вперед. Также меня поражает, до какой степени его мысль об «эпистемологической инверсии» отражает мои наблюдения об этом в предисловии ко второму изданию книги.

Стоит лишь мимолетно пережить опыт чувствования – видения реальности, разворачивающейся внутри, – и мы понимаем, что обычный образ восприятия (взгляд снаружи) предлагает, как красноречиво выразился Платон, лишь теневую (или вторичную) реальность. И картинка заточения в пещере кажется не такой уж далекой от истины[203]. До тех пор, пока загружаемся, мы целиком в плену. Все, что мы видим, – это тени на стене, отбрасываемые фигурами, которые возникают в нашем мозгу.

Как мы уже обсудили, переходя из состояния загрузки (рассмотрения мира через проецирование прошлых паттернов) к видению (рассматриванию вещей извне), мы словно поворачиваем голову и понимаем, что тени на стене пещеры – наши собственные проекции, и истинная реальность находится вне пещеры. На этом этапе в дело вступают три принципа: разворот (движение внутрь контекста); осознание, что существует нечто отличное от наших проекций (приостановка и удивление); и удивленный интерес в отношении того, как выглядит внешняя реальность (вопрошание).

Переключаясь из режима видения (рассматривания извне) в состояние чувствования (рассматривания изнутри формирующего поля), мы выныриваем из пещеры во внешний мир. И при этом переходе снова задействуются три принципа. Во-первых, нужно погрузиться в конкретные детали (нырнуть). Мы не можем покинуть пещеру, продолжая привычно загружать абстрактные мысли. Также не можем выбраться оттуда на чьей-то спине (как верхний котенок Варелы, который остается слепым). Единственный выход – активировать собственные органы чувств[204]. Во-вторых, мы перенаправляем внимание и начинаем улавливать реальность, ощущая формирующее поле. И в-третьих, по мере углубления этого движения используем еще одну способность обучения – знание, возникающее из разума сердца. Мы понимаем реальность не только с позиции отдельного зрителя, но и с точки зрения всей жизни и ее источника, солнца. Результат – видение сердцем.

Если мы не постараемся сдвинуться с места, использовать чувства для связи с миром вне границ тела, останемся слепыми и застрянем в своей пещере навсегда.

Гете выразил это так: «Человек знает себя ровно настолько, насколько знает мир. Он сознает себя только лишь внутри мира, а мир сознает только лишь внутри себя. Каждый новый объект, созерцаемый правильно, открывает внутри нас новый орган восприятия»[205].

Большинство межинституционных изменений терпят неудачу потому, что упускают отправной пункт – совместное чувствование поверх границ. Для стимуляции этого нам нужны инфраструктура или специальные пространства. А поскольку их пока нет, о своих особых интересах заявляют организованные группы неравнодушных – в противовес целому, словно объявляя войну, вместо того чтобы привлечь к совместному чувствованию практиков более крупной системы. До тех пор, пока мы организуем свое общество на спинах других, подобно верхнему котенку Варелы, будем получать все такие же неудовлетворительные результаты. Точно так же, как невозможно ожидать, что слепой котенок будет успешным в динамичной обстановке, нельзя предполагать, что незрячее общество или социальная система будут адаптироваться и процветать во времена все более бурных изменений.

Чувствующее присутствие, смесь чувствования и присутствия, означает соединение с источником наилучшей будущей возможности и приведение ее в настоящее. Направляясь к состоянию чувствующего присутствия, мы начинаем воспринимать события из будущей возможности, воплощение которой зависит от нас. Так мы входим в свое подлинное существо, реальную суть, истинное «я». Чувствующее присутствие – это движение, которое позволяет подойти к своему «я» из возникающего будущего[206].