На рисунке 11.1 место, из которого мы действуем, перемещается не только из центра (загрузка) на периферию (видение), а оттуда за границу нашей организации (чувствование), но двигается в окружающую среду – то есть ко «всем существам вокруг».

Рис. 11.1. Полевая структура чувствующего присутствия

Чтобы побольше узнать об этом образе действия, я поехал на встречу с Элеонор Рош, которую уже представлял вам. Она – один из ведущих когнитивных психологов нашего времени, а также профессор кафедры психологии Калифорнийского университета в Беркли.

Я впервые столкнулся с ее работой, читая The Embodied Mind («Воплощенный разум»), книгу, которую она написала в соавторстве с Франсиско Варелой и Эваном Томпсоном. Мы встретились после Форума знаний в Беркли – конференции на тему управления знаниями, организованной Икуджиро Нонакой в Школе бизнеса им. Хааса. Рош только что прочитала потрясающую лекцию, в которой представила понятие первичного знания.

В своей лекции Рош провела различие между двумя типами знания: обычным аналитическим и «первичным», или сознаванием мудрости. Элеонор полагает, что картина, которую предлагает когнитивная наука, основана на обычном аналитическом знании – то есть на полевой структуре внимания, описанной выше как «видение». В этом состоянии мир воспринимается в качестве набора отдельных объектов и состояний, а человеческий разум – как машина, которая изолирует, хранит и извлекает знания в виде косвенного представления о мире и себе.

Первичное же знание характеризуется чувствующим и присутствующим типом познания, в котором человек познает «путем взаимосоединения цельных объектов» (вместо изолированных составных частей), а также вневременного, непосредственного представления (а не воспроизведения загруженного). Такое знание можно назвать «открытым», а не детерминированным; поэтому чувство безусловной ценности, вместо условной полезности, становится неотъемлемой частью самого процесса познания. «Действия на основе сознавания, – доказывает Рош, – проявляются спонтанно, а не в результате усилий по принятию решений; они проистекают из сочувствия, поскольку основаны скорее на ощущении целостностей, выходящих за пределы отдельной личности; эффективность этих действий порой шокирует»[211].

РАЗУМ И МИР НЕРАЗДЕЛИМЫ

Рош говорит, что последствия этого взгляда для психологии и когнитивных наук невероятно значимы. Она доказывает, что «разум и мир неразделимы. Поскольку субъективные и объективные аспекты опыта возникают одновременно как разные полюсы одного и того же акта познания (то есть как части одного и того же информационного поля), они соединены уже у самого источника». Элеонор утверждает о необходимости «фундаментальной переориентации понятия науки», напоминая высказывание Альберта Эйнштейна, что невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла[212]. По мнению Рош, «научная работа должна осуществляться с разумом мудрости». Мне совершенно ясно, что Элеонор разрабатывает язык для описания едва уловимого опыта, который есть у всех нас, но мы его почти не замечаем.

По дороге к своему кабинету она произнесла: «Просто сказать, что разум и мир не отделены друг от друга, – только полдела. Весь список качеств, который я перечислила… на самом деле одно и то же. Именно это тибетский буддизм называет естественным состоянием, а даосизм – источником. Это кроется в самом центре сердца. Есть сознавание и эта маленькая положительная искра – и они совершенно не связаны со всеми вещами, которые мы считаем такими важными. Именно благодаря этому происходят изменения, и, если смотреть под подобным углом, действие рождается именно из этого. А если описанного источника у нас нет или мы о нем не знаем, мы способны породить только ужасный хаос – будь мы отдельная личность, народ или культура».

ПОЛЕ ЗНАЕТ СЕБЯ И ВЕДЕТ К ДЕЙСТВИЮ

Уже в кабинете она продолжила: «Все происходящее можно мыслить как разворачивающиеся из мгновения в мгновение проявления этого глубинного сердечного источника с присущей ему познающей гранью. Тибетский буддизм говорит, что пустота, светоносность и способность к познанию неразделимы. На самом деле эта способность есть, в некотором смысле, поле, знающее самое себя, или этот более широкий контекст, знающий самого себя».