– Привет, родная! Вернулась? Мы с Гунькойжутко переволновались, когда ты упала!.. Представляю, какой был бы облом, еслиб очень темные не выиграли у темных!.. Не возражаешь, если я ещё посплю? –Гробыня снова зевнула и зарылась щекой в подушку.

– О нет! Только не говорите мне, чтоГробыня моя лучшая подруга! Спятить можно! – простонала Таня.

Это была последняя капля. Ванна терпенияпереполнилась и залила соседей. Толчком ноги Таня зафутболила под кроватьвозмущенно заскрипевший футляр, выскочила из комнаты и решительно направилась вбиблиотеку.

«Надо, наконец, понять, кто из нас спятил! Илия, или весь остальной мир! Ягге сказала, что все началось десять лет назад.Просмотрю подшивку магзет за последние одиннадцать, лет!» – решила Таня.

* * *

Джинн Абдулла никогда не спал и никогда не ел.От этих вредных привычек он был абсолютно свободен. Зато Абдулла в полной мерестрадал от третьей, не менее пагубной привычки: день и ночь, в любое свободноевремя он строчил длинным пером из хвоста гарпии, то и дело обмакивая его вядовитую слюну подземного пса Цербера.

Фундаментальный труд, на который древний джиннрасходовал все свои старческие силы, был озаглавлен очень просто инепритязательно – «Поэма тысячи проклятий». Поэма эта, как следовало уже из еёназвания, состояла из тысячи самых роковых, самых убийственных стихотворныхпроклятий, которые могло породить только иезуитское воображение древнегоджинна.

Увязая в поэтической трясине, составленной изимен древних духов и черномагических реминисценций, Абдулла порой такувлекался, что не замечал даже того, что происходило у него перед носом. Тот,кому посчастливилось попасть в библиотеку в такой час, мог сколько угоднобродить между стеллажами и брать книги даже из закрытого доступа. Невозможнобыло только вынести их: на дверях стояли слишком мощные опознающие заклинания.Но опять же такое благословенное время наступало лишь тогда, когда Абдуллабывал укушен своей злоречивой музой, у которой вместо языка было осиное жало.

Но, увы, в этот раз Тане не повезло. Музаджинна Абдуллы явно зудела где-то в другом месте. Стоило девочке, использовав«Туманус проишыгус», осторожно просочиться сквозь запертую дверь, затрещалзудильник.

Массивный светильник под потолком вспыхнул. Втот же миг, появившись неизвестно откуда, перед Таней возник джинн Абдулла. Наего плоском, сотканном точно из тумана лице проявлялся то прищуренный глаз, тоусмехающийся рот. Бородавки отсутствовали вовсе – похоже, их дружная стайкауспела уже уплыть под чалму.

– Ночные гости? – захихикал он,потирая влажные ладошки. – Разве ты не читала табличку: «Охраняетсяаспидами и василисками?» Жаль, я не успел выпустить моих малышей из террариума.Ну, ничего, так даже лучше. Я немедленно прокляну тебя самым жуткимпроклятием!.. Рад сообщить, что ты будешь первой, па кого оно будет наложено.Правда, тебе придется потерпеть минут пять – мое проклятие очень длинное! Яначинаю!.. Кстати, я советовал бы наслаждаться его музыкальностью, потому чтопосле ты, естественно, умрешь... Поехали!

И Абдулла закружился на месте, бормоча:

Эриус финдис крунтас трак демокритус ареопаг

Клио сферус гуртус шмякус каматозуспсихотапус...

– Эй-эй! Постойте! – крикнула Таня,но остановить непризнанного поэта, работавшего в редком жанре кладбищенскойпоэмы, было невозможно.

Шипус резус гирькус ребус жиромокрусешьбез-хлебус

Тренти-бренти сыротряхус семь пелъменус изсобакус

– увлеченно стонал Абдулла.

«Что же делать? Надо как-то спасаться! Но как?Убежать? От проклятия не убежишь...» – озабоченно размышляла Таня.

Почему-то ей совсем не было страшно: слишкомуж нелепой была сама ситуация – чокнутый джинн, размахивающий короткимиручками, и сотни стеллажей с книгами. Не верилось, что здесь может оборватьсяеё жизнь.

– Склеробус... Тьфу, не то... Как же это?Ага! Склеротикус маразматикус! – воскликнула она, вспоминая один из уроковМедузии.

Перстень Феофнла Гроттера выплюнул зеленуюискру, скользнувшую джинну в ухо. Абдулла внезапно осекся и принялся теретьлоб. Бедный библиотечный джинн! Его, как всегда, погубила протяженность собственныхпроклятий. Ни у кого просто не хватало терпения дослушать их до конца.

– Э-э... Так дело не пойдет! На чем я тамостановился? Гундобус стыдобу с вонючкас бульонус? Нет? – растеряннопереспросил он. – Погоди, я сейчас сбегаю за книжкой, из которой использовалцитату! Кстати, не напомнишь, где она лежит? А, кажется, где-то на полках!Давай сделаем так! Ты стой здесь, а я пойду найду её и прокляну тебя потом!Лады? Только, чур, никуда не уходи!

Библиотечный джинн сложился в вопросительныйзнак и, идиотски хихикая, потек к стеллажам. Таня проводила его задумчивымвзглядом. Учитывая, что в библиотеке было двести тысяч книг, а Абдулла явно непомнил уже, где что стоит, поиски грозили затянуться до бесконечности. К томуже со временем заклинание «Склеротикус маразматикус» только прогрессировало.Иными словами, примерно через час Абдулла вообще должен был забыть, кого онсобирался проклясть.

Отыскав кипу магзет, Таня начала с самойстарой подшивки одиннадцатилетней давности. Вначале магзеты долго пестрилиерундовыми заголовками, вроде; «Астрокактус Параноидальный и формула абсолютноймагии», или: «У кого усы длиннее? Усыня и академик Сарданапал», или: «ГрызианаПрипятская и Синяя Борода – новая звездная пара. Кому не повезет на этот раз?»

Прикинув, что она не так давно видела ислышала Грызиану Припятскую по зудильнику, Таня предположила, что на сей раз неповезло именно Синей Бороде, Невольно улыбнувшись, она взглянула на заголовокследующей магзеты, и – внезапно буквы запрыгали у неё перед глазами: «Академик Сарданапалзлодейски убивает Леопольда Гроттера и его жену Софью. Младенца берет навоспитание волшебница Чума-дель-Торт. „Лео Гроттер был моим лучшимдругом“, – утверждает она».

– Этого не может быть! Чушькакая-то! – пробормотала Таня.

Разорвав магзету, она отшвырнула её, носледующая же магзета сообщила ей: «Мир спасен от злодея Сарданапала! ТалисманЧетырех Стихий у Чумы-дель-Торт».

Буквы в заголовках ехидно прыгали, как начерных надгробиях, Кажется, магзеты, к которым долго никто не обращался, успелисоскучиться без читателей и теперь поспешно выпаливали все новые гадости:

«Белые маги проходят принудительное лечение отвируса доброты».

«Новые правила драконбола: без мячей идраконов».

"Профессор Клопп: «Гадить ближнему – естьоснофф отличный настроений. Не нагадиль ближнему – прожиль день зря!»