Имя Кассия тоже приподнялось.

Но примас может быть только один.

* * *

Устав ворочаться без сна, встаю и сменяю Кассандру на посту. Стены замка окутаны плотной пеленой тумана. Мы привязали под стенами овец, чтобы они своим блеянием предупредили нас, если подкрадется враг. Стою, вглядываясь во тьму. Ноздри щекочет странно знакомый вкусный запах.

– Жареная утка, – раздается голос за спиной.

Поворачиваюсь и вижу Фичнера. Никаких доспехов, черный с золотом мундир, растрепанные волосы. Ухмыляясь, протягивает истекающую соком утиную ногу, от одного вида которой урчит в желудке.

– Замаливаешь грехи? – усмехаюсь.

Он с насмешливым удивлением поднимает брови:

– Хочешь сказать, ты такой взрослый, что все понял и не обижаешься?

– Ну… кураторы ведь все видят, так?

– Даже как вы подтираете задницу.

– И не остановили Титуса, потому что это тоже часть учебной программы.

– Главный вопрос, почему мы не помешали тебе.

– Убить его?

– Да, малыш. Он ведь представлял немалую ценность для армии, ваш Титус… ну, не до претора или императора флота, но до какого-нибудь легата дослужился бы точно, вести в атаку легионы под вражеским огнем – самое его дело. Видел когда-нибудь, как десант с орбиты берет город? Он был просто создан для этого… – Фичнер вытирает рукавом жирные губы.

Я молча жду продолжения.

– Жизнь – лучшая школа. Когда-то детишек заставляли корпеть над учебниками, и приходилось годами дожидаться достойных. – Он стучит пальцем по лбу. – Теперь у нас есть планшеты, роботы и все прочее и можно не тратить время на химию с физикой, а сосредоточиться на главном – психологии, социологии, политике. Управлять людьми не получится, если не понимаешь, как они соперничают друг с другом и сбиваются в стаи, как создаются и распадаются армии и державы и почему. Только здесь ты это усвоишь как следует, больше нигде и никак.

– Да я понимаю, принцип простой, – хмыкаю я, – учиться на ошибках лучше всего… если они не смертельные.

Мучеником я уже побывал.

– Вот и отлично. Ошибок у тебя до черта, голова горячая, так что учись. Здесь самое место – та же жизнь, только с искусственными сценариями, санитарами и медиками, повторными шансами. Сначала была Проба – необходимость против эмоций, затем междоусобная война, вчера разбирались с правосудием… Впереди еще много уроков…

– И смертей. Сколько их еще разрешат?

– Не твоя забота.

– Сколько? – настаиваю я.

– Лимиты на каждый год устанавливает бюро стандартов… Пока мы держимся в рамках дозволенного, даже несмотря на инцидент с Шакалом.

– Шакал… Он где-то там, на юге?

– Забудь, я не должен был о нем упоминать… Вообще, наши роботы очень эффективны, успевают почти всегда, а медики лечат почти все… но вот не знаю, справятся ли, если до Кассия дойдет, кто на самом деле убил его брата?

Все внутри меня сжимается.

– Он уже отомстил убийце Юлиана… Разве ты сам не видел?

– Конечно-конечно. Меркурий от тебя в полном восторге, хотя Аполлон считает слабаком и вообще ты ему не нравишься.

– Насрать на него.

– Ну, не скажи. От Аполлона только и жди подлянки.

– Лучше скажи, что сам обо мне думаешь, ты же мой куратор.

Фичнер окидывает меня взглядом, облокотившись на крепостную стену. Из ночного тумана доносится волчий вой.

– Дикий ты какой-то, несовременный… вроде того, что вон там воет. Вроде как в стае, а все равно один, тоскуешь незнамо отчего. Ты давай бросай это дело, парень, вокруг столько всего интересного. Наслаждайся жизнью, пока можешь.

– Вот и ты такой же, – киваю я. – Шутишь, подкалываешь, прямо как Севро, а под маской этой – одиночество. Потому что фигурой не вышел? А может, денег нет? Все время как будто в стороне от всего.

– Ха, фигура! Тоже скажешь… Думаешь, если не Адонис, так уже и бронза? – Он с интересом поворачивается ко мне.

– Ну… не красавец и пожрать не дурак, – пожимаю я плечами. – Жуешь таблетки, чтобы не толстеть, все же видят… хотя ничего не стоит сходить к ваятелю и убрать живот за полсекунды.

На его скулах играют желваки. Обиделся?

– На кой черт мне твой ваятель, если я и при своей внешности могу голыми руками прикончить черного, обвести вокруг пальца серебряного и решить задачку, о которую любой зеленый обломает зубы?

– Хочешь сказать, карьере это не мешает?

– Не мешает даже низкое происхождение, меня знают все. – Фичнер вызывающе задирает свой длинный нос. – Я золото нации, высшая точка эволюции и не собираюсь меняться в угоду кому бы то ни было.

– Если так, зачем жуешь таблетки? – (Он молчит.) – И почему не поднялся выше куратора?

– Куратор – весьма престижная должность, малыш. Братство избрало меня своим представителем.

– И все-таки ты не претор, не губернатор и не император флота, хотя мало кто, наверное, умеет то же, что и ты.

– Да почти никто, – соглашается он сердито. – Ладно… Какого приза ты требуешь за штандарт Минервы?

Я понимаю, что беседа подходит к концу.

– Почему не Севро? Штандарт – его добыча.

– Он передал это право тебе, Дэрроу.

Прошу лошадей, оружие и спички, Фичнер сухо кивает и поворачивается, чтобы уйти. Хочу еще кое-что спросить и опрометчиво хватаю его за рукав. Руку и все тело пронизывают тысячи ледяных игл, дыхание перехватывает, из глаз сыплются искры.

– Черт! – сиплю я, валясь с ног. Встроенная импульсная броня похлеще любого щита. Куратор молча ждет. – Шакал… – наконец выдавливаю я, – о котором говорил ты… и девчонка из Минервы… Кто он?

– Сын лорда-губернатора, и ваш Титус рядом с ним показался бы сопливым эльфом.

* * *

На следующее утро под стенами нашего замка пасутся лошади под охраной здоровенного серого жеребца. Он уже успел ударом копыта вышибить мозги волку, который подбирался к одной из кобыл. Я заявляю на него свои права. Наши дали ему прозвище Квитус, «завершающий удар».

Мне он напоминает Пегаса из мифа об Андромеде, и песни родного Ликоса, где упоминались лошади. Как жаль, что Эо так и не довелось прокатиться верхом.

Только несколько дней спустя я понимаю, что кличка моего коня обыгрывает мою роль в гибели Титуса.

Прошел месяц. Со смертью Титуса братство Марса стало крепче, и сила его теперь не столько в элите, сколько в основной части списка – людях Антонии и моих. Жестокое обращение с рабами я запретил, и бывшие бойцы Цереры, хоть и побаиваются по-прежнему Виксуса и ему подобных, поддерживают чистоту в башнях и во дворе и исправно добывают дичь и топливо. Для чего-то большего они едва ли пригодны. Полсотни овец и коз во дворе замка, а также поленница дров – достаточный запас на случай осады, нет только воды. Насосы в умывальной перестали работать в первый же день, и никаких емкостей для хранения тоже не нашлось. Сомневаюсь, что это случайность.