Там в лучах позднего утреннего солнца стояла Вайолет. Красивая, как всегда. Ее темные волосы были убраны под розовую с зеленым шелковую шляпку. Легкое зеленое платье плотно облегало ее стройную фигуру. Она была похожа на редкостный цветок.

— Боже всевышний! — обронил он, вставая. — Я, наверно, вызвал тебя силой своей мысли.

Вайолет улыбнулась:

— Это радует мое сердце, потому что ты всегда в нем.

Стюарт ощутил, как его сердце учащенно забилось.

— А матери с тобой нет?

— Нет, она в постели, у нее мигрень.

«Укушенная, должно быть, одной из змей, которые растут у нее на голове вместо волос».

— Не хочешь присесть? — Стюарт огляделся по сторонам в поисках чего‑нибудь, на что она могла бы сесть, не запачкав своего красивого платья. Но у него был лишь его альбом для рисования. — Вот, садись сюда.

Стюарт положил альбом на мягкую траву, но Вайолет подняла его с земли.

— Что ты читаешь?

— Ничего, — ответил он, забирая альбом из ее рук. — Это мой альбом для рисования. Я мараю его время от времени.

— Можно взглянуть?

Его сердце гулко застучало, едва он взглянул в ее полные ожидания глаза. Ему было стыдно показывать ей эти страницы. Их следовало вырвать давным‑давно, но у него не хватало духа. А теперь они предстанут взгляду единственной женщины, которой он был небезразличен.

Стюарт кивнул. Она открыла твердую обложку и увидела первый лист.

И теперь внимательно рассматривала его с непроницаемым выражением лица. Что она чувствовала? Ужас? Стыд? Злость?

— Это…

Он затаил дыхание. Его совершенно не заботило, что думали о нем другие. Но эта женщина… ему было невероятно важно, что думала она. Если он утратит ее уважение, то может смело ставить на себе крест.

— …просто замечательно.

Стюарт с облегчением вздохнул. Она перевернула страницу, затем другую и еще — и каждый раз он переживал маленькую смерть ожидания.

— Стюарт, я себе не представляла, что ты такой талантливый.

Он покачал головой:

— У тебя, видимо, неверное представление о таланте.

— Я серьезно. Эти рисунки — шедевры.

От смущения он густо покраснел.

— Ты чересчур великодушна в своих похвалах.

Вайолет села на траву, ничуть не заботясь о своем наряде. Одну страницу она изучала слишком пристально, что заставило его изрядно понервничать.

— Кто она? — спросила Вайолет.

Он сел рядом с ней. На его лице отразилось чувство унижения.

— Одна из женщин, которую я когда‑то знал. Очень давно.

Вайолет провела пальчиком в перчатке по обнаженной груди женщины, которую та предлагала, выставив вперед как эротический дар. Женщина сидела, откинувшись на ручку кушетки. Ее рука свисала вниз вместе с ниспадающими волосами. Ее полуприкрытые глаза подернул туман желания. Полная нога, согнутая в колене, лежала поверх второй, практически скрывая от взгляда темные завитки волос внизу ее живота.

— Она очень чувственная.

Стюарт хорошо помнил эту женщину. Она служила горничной у благородной дамы. Он встретил ее в Ковент‑Гарден, когда она вместе с хозяйкой покупала ткань и ленты. Их связь была короткой, но запоминающейся. Теперь под пристальным вниманием Вайолет он понял, что секс с той женщиной был большой ошибкой. Слишком сильно отличалась она от Вайолет. Была слишком приземленной и отдавалась лишком свободно и торопливо, не думая ни о себе, ни о нем.

Вайолет перевернула страницу. Следующий рисунок изображал женщину в ванне с выступающей над водой грудью. Ее светлые волосы были распущены, а ноги — перекинуты через край ванны. Вода отбрасывала на ее округлые формы блики.

Стюарт покраснел, разрываемый между желанием услышать ее критические суждения и страхом вопроса о том, кто изображен на портрете.

— А это?

Стюарт ущипнул себя за переносицу.

— Вайолет…

— Для меня не секрет, что ты любишь красивых женщин. — Ее голос дрогнул, но это сказало Стюарту о многом. — Я не знала, что ты запечатлеваешь их в своем альбоме.

Он словно раскрыл перед ней все свои грехи. Ему было противно обнажать все это в свете дня, тем более перед женщиной, которую он любил.

— У меня была с ними связь, но они ничего для меня не значат.

Она подняла на него свои миндалевидные глаза. В них не было порицания. Но светилась боль. О, сколько в них было боли.

— Я тоже здесь есть?

Он хотел солгать ей. Так было бы легче. Но он уже многое показал из своего прошлого. Будет лучше сразу со всем покончить и обнажить перед ней всю полноту своего уродства. И если она возненавидит его, то будет за что.

Он взял у нее альбом и раскрыл на одной из последних заполненных страниц. Там был портрет Вайолет. Она сидела на коленях на кровати, с любовно выписанной нижней частью туловища с мягкими тенями и даже маленькими ямочками на пояснице. Он тонко изобразил нежный изгиб ее спины и грациозный ствол шеи со своевольным завитком волос, выскользнувшим из безупречной прически. Рядом с тонкой рукой виднелась нежная округлость груди с темным соском. Ее лицо было обращено к зрителю профилем, но стоило ему взглянуть на сидящий рядом оригинал, как он понял, что не уловил сходства.

— Не понимаю, — произнесла она. — Я никогда тебе не позировала.

— Другие тоже не позировали. Я всех рисовал по памяти. Тебя было очень легко запомнить. — Он перевернул страницу, показывая другие рисунки Вайолет. Ее озорные глаза. Ее улыбающееся лицо. Ее рука в перчатке с болтающимся ридикюлем, который был у нее в тот вечер в опере, когда они в первый раз встретились.

Она пролистала альбом до конца, но других женщин после нее не было. Она нашла лишь несколько набросков Чарибдис, после чего шли пустые страницы.

— Послушай, — начал он, — я знаю, что я никто. Осел в галстуке, ничего более. Ты заслуживаешь лучшего мужчину, чем я, не стану отрицать. Но я люблю тебя, Вайолет, и ничего не могу с собой поделать. Я знаю, что полюбил тебя с первого взгляда.

Он судорожно сглотнул, пытаясь выразить словами то, что думал после их близости.

— Никогда, даже в самых смелых фантазиях, я не представлял себе, что где‑то есть женщина для меня. И поскольку у меня не могло быть ее, я предпочел иметь всех. Понимаешь?

Его взгляд упал на альбом.

— Я сожалею, что встречался со всеми ними. — Он выхватил альбом из ее рук и вырвал листы с изображением Вайолет. Затем, размахнувшись, швырнул альбом в бурлящие воды. Он упал в реку со всплеском и пропал из виду, унесенный течением. Вайолет, опешив, прижала ладони ко рту.