Коналл поднял Шону на ноги, но ее ноги не слушались, и от слабости она просто повисла на его руках.

Коналл поднял ее связанные запястья и распустил узел, повернув к себе ее руку, прижался в поцелуе к букве «S» ее клейма. Вскинув на нее вопросительный взгляд, послал безмолвное приглашение. Он был такой красивый, такой опасно умный. И принадлежал ей.

— Знаешь, что я люблю больше, чем мужчину в килте? — спросила она.

— Что?

На ее лице засияла улыбка.

— Мужчину без него.

Ее замечание вызвало у Коналла улыбку.

— В тебе нет ни капли скромности, верно? Что, спрашивается, я сделал такого, чтобы заслужить это?

— Не знаю. Давай вспомним все твои прегрешения по очереди.

Она поцеловала его, вытаскивая из‑за пояса килта полы его белой рубашки. Когда его обнаженная спина предстала ее взгляду, он отбросил рубашку в сторону. Голый по пояс, с широкими плечами и тонким станом, Коналл выглядел устрашающим шотландцем. Не хватало только оружия. За исключением, пожалуй, того, что имелось у него между ног. И оно принадлежало ей.

Шона расстегнула его ремень и застежку килта. Как же ей нравилось видеть выражение благоговейного восхищения на его лице. Он позволил ей распустить килт, и килт сполз вниз с его узких бедер. Она с удовольствием изучала скульптурные формы его тела, отчего ее желание вспыхнуло с новой силой.

— Ты красивый мужчина, Коналл Макьюэн. И я хочу отдаваться тебе каждую ночь до конца жизни.

Коналл поцеловал ее.

— Ты не представляешь себе, как приятно мне слышать эти слова от своей жены, — прошептал он.

Шона испытала жалость к нему. Первая жена Коналла покинула их постель задолго до того, как умерла, а он не заслуживал подобного предательства. В то утро Шона поклялась перед Богом никогда не причинить ему подобного зла, и она выполнит свою клятву.

Коналл расстегнул ее красивое шелковое платье, и оно сползло с ее плеч на пол. Расшнуровал сорочку, и она упала к ее ногам. Пока он раздевал ее, Шона чувствовала, как ее женское естество начинает снова наполняться теплом. Привстав на цыпочки, она поцеловала его в губы, ощутив на них свой вкус.

— В караульном домике ты обещал научить меня кое‑чему. Чему‑то, на что требовалось время. Помнишь?

Он провел пальцем по ее пухлым губам, и она могла поклясться, что ощутила шевеление его мужественности.

— Уверяю тебя, я ничего не забыл.

— Что ж, впереди у нас целая жизнь. Сколько времени это займет, как ты думаешь?

— Немного, — сказал он, и его зрачки потемнели от вожделения. Приподняв ее волосы, он приблизил губы к ее уху. — Я знаю одно местечко на твоем теле, которое заставит тебя кричать от удовольствия.

На ее лице мелькнула улыбка.

— Правда? Покажи.

К счастью, шум и веселье внизу заглушили все остальные звуки.