Все, кто стоял рядом, сразу задрали головы. Кто-то принес с собой бинокль, остальные встали в очередь у телескопа. И снова та женщина навалилась на докладчика. Старичок оттолкнул ее возмущенно:

– Женщина! Что вам, места не хватает?

Но женщина вдруг повалилась навзничь. Кто-то закричал, что женщине плохо. Старичок нагнулся к ней, пытаясь помочь подняться, но тут увидел, что его ладонь в крови.

Постояв на улице возле госпиталя и посмотрев на небо, Соколовский поспешил внутрь. Королев сидел в коридоре на диванчике и дремал.

– Не спи – замерзнешь, – толкнул Соколовский Даню и протянул ему кофе.

Королев открыл глаза, недоверчиво посмотрел на кофе, но взял стаканчик. В конце пустынного коридора появился врач. Он шел к ним неторопливо, спокойно. Это внушало некоторый оптимизм.

– Сидите, бойцы? – улыбнулся врач. – Ну, все нормально с вашим капитаном, угрозы жизни нет, пуля прошла навылет. А вы, Королев, таблетки принимаете? Как ваше самочувствие?

– Нормально все. Принимаю.

– Ну, идите домой, идите. Сегодня новостей не будет. Думаю, Родионова неделю полежит у нас.

Пока Даня доставал из кармана таблетки, про которые напомнил врач, Соколовский ответил на вызов. Запивая таблетки кефиром, Королев насторожился, глядя на Игоря.

– Да, Андрей Васильевич? Даня тут. Со мной. Понял. Слушаюсь.

Даня проглотил таблетки и вопросительно качнул головой:

– Что там?

– Убийство.

Место преступления обтянули яркой лентой. В другое время и при других обстоятельствах старичок со своим телескопом и бородкой смотрелся бы комично посреди этой площадки. Он стоял и скорбно смотрел то на тело женщины, лежащей с раскинутыми руками, то на эксперта, который ее осматривал.

– Уважаемый, кто что видел? – спросил Пряников профессора. – Какие-то разговоры были, когда она упала? Может, кто-то комментировал происшествие?

– А кто мог что видеть? – вздохнул старичок. – Все на затмение смотрели, вся улица носами кверху.

Стоя на коленях возле тела, эксперт наконец разогнулся и посмотрел на Пряникова:

– Ну, кое-что начинает проясняться. Дамочка-то у нас с дырочкой, в правом боку.

Пряников вместе с оперативниками подошел к Илье поближе.

– Видите? – показал он, задрав свитер на теле. – Вот это маленькое отверстие. И никаких других повреждений. Так что, думаю, ранение в печень.

– Ясно, – сказал Пряников. – При таком ранении человек не сразу понимает, что с ним. Живет еще две-три минуты. – Он повернулся к старичку: – Вы убитую знали?

– А вы что, не знаете, кто это? – вместо старика ответил Аверьянов. – Это ж эта, Аглая! Вы что, телевизор не смотрите? Гадалка… У них там шоу такое, про гадалок. Разных. Ну… и…

– Евгений. Я поражен. – Соколовский изобразил на лице разочарование.

– Нет, ну… Там реально интересно! Они штуки разные проделывают, там… Картинки угадывают. Мысли… Судьбу предсказывают… Эта тетка там самая лучшая была.

– А скажи мне, любитель реалити-шоу, – спросил Соколовский, – там, на этом шоу, может, и призы победителям раздавали?

– Ну да. Деньги.

– На мотив потянет, Андрей Васильевич, – подсказал Королев.

– Может быть, – торопливо ответил Пряников и повернулся к эксперту: – С вас, Илья, отчет по предполагаемому орудию убийства. До конца дня справитесь? Соколовский, Королев, допросите всех, кто тут был. И нужен полный список. Убийца был тут. И его все видели.

Пряников вошел в отдел Родионовой, когда на часах было почти девять вечера. Он постоял посреди кабинета, засунув по обыкновению руки в карманы, потом объявил:

– Мне звонили, у Родионовой все стабильно. Спит. – Потом Андрей Васильевич посмотрел на сыщиков: – Есть результаты? Соколовский?

– На улице были только жители ближайших домов. По крайней мере, так все помнят.

– Аверьянов? Изучил вопрос?

– Андрей Васильевич, ну почему я должен все эти форумы читать?

– Ты же у нас специалист по сверхъестественному. Что ее клиенты пишут?

– Да разное, в принципе, – неопределенно пожал плечами Жека. – Половина хвалит, половина проклинает. Один тут ее называет наместницей дьявола на земле. Ее и ее мужа.

– Мужа? – переспросил Пряников.

– Гражданского, – пояснил Королев. – Я с ним общался. Он вроде как на улицу не выходил.

– Вроде как? – удивился Пряников. – А точнее?

– Мы потом всех по отдельности расспросили, – вставил Соколовский. – На улице его действительно никто не помнит.

– Так, Аверьянов, выясни, кто там их наместниками дьявола считает – пусть тебе пробьют, что за человек. Соколовский, Королев, изучайте список тех, кто был на улице. Думайте над мотивом.

Телефон зазвонил, когда Соколовский ехал в машине по ночному городу.

– Аркадий Викторович?

– Мы ждем тебя в офисе, Игорь, – холодно отозвался в телефоне голос Игнатьева.

– Мы – это кто? – попытался уточнить Соколовский.

– Я и мои юристы. Есть один вопрос, касающийся развития компании. Требуется твое присутствие. Прямо сейчас.

Соколовский свернул и поехал к офису Игнатьева. Значит, вот так, ночью? Теряете терпение, Аркадий Викторович.

Когда Соколовский вошел в кабинет, Игнатьев сидел за столом, просматривая документы. Двое его юристов что-то обсуждали у приставного стола. Все трое одновременно подняли головы. Игнатьев выпрямился, глядя на подходившего к нему Соколовского.

– Не садись. Это ненадолго, – небрежно сказал он.

Соколовский молча уселся в крайнее кресло у стола Игнатьева и стал смотреть на него.

– Стоимость моей компании, – заговорил Аркадий Викторович, – с учетом последней сделки выросла. Я имею в виду покупку недвижимости. В связи с увеличившейся стоимостью компании я принял решение довыпустить акции. Как у тебя с математикой, в уме хорошо складываешь?

– Не жалуюсь, – спокойно отозвался Соколовский.

– Новый пакет акций составил двадцать процентов от прошлого объема. Таким образом, те семь процентов, которые у тебя были, превратились в шесть с небольшим. На нашем профессиональном языке это называется «размыть». Тебя «размыли».

Игнатьев взял папку с документами и пустил ее по полировке стола к Соколовскому.

– Можешь наглядно убедиться в том, что я говорю. Но не здесь. Потому что владение шестью с половиной процентами акций не дает тебе права находиться в этом кабинете. И присутствовать на собрании совета директоров.

Соколовский взял папку двумя руками и сидел, все так же молча глядя на нее.