ответили: “[Коли войско] углубилось во вражеские пределы, доставить ему продовольствие невозможно”. Обеспокоенный, великий ван огорченно вздохнул. [Тут] Юсин вышел вперед и ответил: “[Ваш] слуга пользовался чрезмерными [государевыми] милостями и наделен важными обязанностями, поэтому когда речь идет о государственных делах, то скорее погибну, но избегать [их] не буду. Сегодня — тот день, когда [Ваш] старый слуга должен проявить всю свою преданность [государю]! [Я] готов, в согласии с желанием полководца Су [Динфана], направиться во вражьи пределы!” Великий ван встал, взял [Юсина] за руку и со слезами [сказал]: “Обретя в князе мудрого помощника, [я] могу не беспокоиться! Если нынешняя битва завершится так, как задумано, то [Ваши], князь, /1335/ заслуги и добродетели не забудутся, пока светит солнце!”

Получив [государев] приказ, Юсин направился в храм Суса, что на [горе] Хёнгоджам[1053]. Очистившись, он вошел в священный покой (ёнсиль)[1054] и затворил дверь. Сидя, в одиночестве, [он] несколько дней и ночей подряд воскуривал фимиам (благовония). Выйдя затем [из храма], [он] с радостью проговорил про себя: “В нынешнем походе мне не суждено погибнуть!”[1055]. Перед походом ван собственноручно написал послание Юсину: “После того как окажетесь за пределами [государства], Вы можете единолично награждать и наказывать [всех]”.

В десятый день двенадцатого месяца, вместе с девятью подчиненными генералами — [Ким] Инмуном, Чинбоком, *Яндо и другими, Юсин вступил в пределы Когурё, ведя за собой войска и обозы продовольствия. В двадцать третий день первого месяца года имсуль (662 г.) [силлаские войска] подошли к реке Чхильчунха[1056], но, боясь [переправы], никто [из воинов] не осмеливался подняться на корабль. Юсин сказал: “Если вы боитесь смерти, то зачем пришли сюда?” Затем [он] сам первым взошел на корабль и переправился. [Тогда] командиры и солдаты, следуя друг за другом, переправились через реку и вступили в когурёские земли.

Подумав, что когурёсцы [могут] подстеречь [их] на большой дороге, [силласцы] пробирались узкими и неудобными путями и дошли до Санъяна[1057], где Юсин сказал солдатам и офицерам: “Когурё и Пэкче — это два государства, которые с презрением нападали на наши земли, /1336/ долгое время чинили страшный вред нашему народу, хватали в плен взрослых мужчин, чтобы убить, пленили малых и слабых, чтобы превратить в рабов (но). Разве это не может не причинить [нам душевную] боль? Поэтому сейчас, не боясь смерти и превозмогая невзгоды, я хочу опереться на силы Великого государства (Тан) и уничтожить две [вражеские] столицы, тем отомстив врагам нашей страны. Об этом [я] сердцем поклялся перед Небом, ожидая всевышней помощи. Но не знаю, каков [настрой] ваших сердец, потому и обращаюсь к вам. Тот, кто презирает неприятеля, обязательно возвращается [домой] с победой. А тот же, кто боится врага, разве избежит [позора] пленения? Должно слить воедино [наши] сердца и объединить [наши] силы, чтобы [среди нас] не было никого, кто не [смог бы] одолеть сотню [врагов]. Вот чего я ожидаю от [вас], господа!” Все офицеры и солдаты ответили: “Хотим исполнить [Ваши] приказания, полководец! Не посмеем даже думать о сохранении жизни!” И с барабанным боем [войска] двинулись на Пхеньян.

По дороге [силласцы] встретили вражеские войска и, атаковав, разгромили их. Захватили очень много доспехов и оружия. Когда [силласцы] дошли до теснины Чансэк[1058], ударил сильный мороз. Люди и лошади изнемогали от усталости, еле продвигались, часто падая. [Тогда] Юсин расправил плечи, взял в руки плеть, стегнул лошадь и поскакал вперед. Видя это, бойцы собрались с силами /1337/ и побежали [за ним]. [От этого все] вспотели, поэтому уже не говорили о морозе и таким образом преодолели теснину. Когда [силлаские войска] оказались недалеко от Пхеньяна[1059], Юсин сказал: “Танская армия терпит крайнюю нужду из-за недостатка продовольствия, поэтому прежде всего нужно дать знать [о нашем прибытии]”. Позвав к себе погигама[1060] *Ёльги, Юсин сказал [ему]: “Я еще в детстве играл с тобой[1061] и знаю твою решимость и чувство долга. Ныне хочу передать сообщение полководцу Су, но трудно найти для этого подходящего человека, поэтому сможешь ли ты поехать или нет?” *Ёльги ответил: “Я, хотя и недостоен, тем не менее занимаю место (должность) в центральном подразделении (чунгун)[1062], поэтому разве осмелюсь опозорить [Ваш] приказ, полководец? Даже день [моей] смерти покажется годом [нового] рождения!”[1063]. Затем [*Ёльги] взял с собой пятнадцать человек во главе с богатырем Кугыном и отправился в Пхеньян. Встретившись с полководцем Су, [*Ёльги] сказал ему: “Войска под командованием Юсина и других и привезенное ими продовольствие уже находятся близко [от Вас]”. Обрадованный, [Су] Динфан написал [Юсину] благодарственное письмо[1064]. [Когда] Юсин и другие добрались до Яно[1065], [им] встретился один старик, расспрашивая которого [силласцы] подробно узнали о положении вражеского государства (Когурё). [Юсин] хотел одарить [его] полотном и шелком, но тот извинился, [подарка] не принял и ушел. Остановившись лагерем в Яно, Юсин отправил [к Су Динфану] знавшего китайский язык Инмуна, Яндо, своего сына Кунсына и других, которые достигли танского лагеря и, согласно указу вана [Мунму], передали [армии Су Динфана] продовольствие.

/1338/ К тому времени у Динфана кончилось продовольствие, поэтому солдаты [дошли до] крайнего истощения и не могли сражаться. И только получив продовольствие, [они] благополучно вернулись обратно в Танское государство. Яндо, с восьмьюстами солдат, морем отправился на родину.

В это время когурёсцы устроили засаду, желая внезапно ударить по нашим (силласким) войскам на обратном пути. Тогда Юсин повелел взять барабаны и барабанные палочки и привязать их к спинам и хвостам коров, чтобы своими ударами они подняли сильный шум. Он также приказал собрать хворост и траву и поджечь их так, чтобы дым и огонь не прерывались. [После этого], в полночь войска Юсина скрытно покинули лагерь и дошли до реки Пхёха[1066]. Быстро переправив [свою армию] на противоположный берег, [Юсин дал] отдых солдатам. Узнав об этом, [когу]рёсцы стали преследовать [силласцев], но Юсин приказал дать одновременный залп из всех арбалетов (стрелометов)[1067]. Когда [когу]рёские войска стали отступать, [Юсин] повел офицеров и солдат всех подразделений, разделенных на отдельные отряды, по нескольким направлениям и нанес тяжелое поражение противнику. Взяв живым одного [когурёского] полководца, [силласцы] отрубили более 10 000 [вражеских] голов[1068]. Услышав об этом, ван [Мунму] послал человека, чтобы поблагодарить [Юсина], а по возвращении [Юсина в столицу] определил в качестве награды [Юсину и другим] земельные наделы (понып) и чины с соответствующими различиями.

В третий год Лун-шо [эры правления танского Гао-цзуна], в год