Они дошли почти до конца коридора, когда послышался стук и дверь приоткрылась.

– Господи! – изумилась Джинни. – Кто это в такой поздний час?

Это были Кинни и Слокум, одетые в военную форму. Головные уборы они, как школьники, держали в руках.

– Кинни! Слок! – возрадовался Митч. – А мы вот спорили, придете вы или нет!

К гостям вышла Брауни Фрэнкс.

– Я потеряла всякую надежду! – затараторила она. – Прийти под конец! Боюсь, мы уже почти все съели. Можно будет сварить спагетти.

Сердце Джинни затрепыхалось. Спонтанная полуночная трапеза из спагетти, запиваемых алкоголем, уж точно не входила в ее планы. Спасибо, не надо. Поблагодарив Брауни за чудесный вечер, она повела Митча к выходу.

– Джин! Мы не можем сейчас уйти, – запротестовал мастер-сержант. – Парни только приехали.

– А как насчет яиц? – продолжала щебетать Брауни. – Я могу сделать омлет.

Больно было смотреть, как миссис Фрэнкс пытается выйти из затруднительного положения. На ее верхней губе даже выступили капельки пота. Хорошая хозяйка обязана иметь достаточное количество блюд, чтобы даже припоздавшие гости не остались голодными. Брауни в отчаянии окинула взглядом мужчин. В ее глазах застыла мольба: ну, скажите же кто-нибудь, что делать – бежать готовить спагетти и омлет?

Кинни заметно нервничал. Он несмело подошел к Митчу, явно горя желанием сообщить новость, пока Слокум его не опередил:

– Мастер-сержант! Слышали, что Дик Харбо умер?

– О нет! – воскликнула Брауни.

– Святой боже, – оторопел Митч.

– Сегодня вечером, – уточнил Слокум. – Его жена позвонила.

– Легкие? – спросила Брауни. – Проблемы с легкими?

– Да, – подтвердил Кинни. – Вчера его положили в больницу. Он не хотел, чтобы кто-то знал.

Джинни почувствовала себя виноватой: она занималась общественной работой в отделе взаимодействия, и кто-то наверняка звонил ей сегодня вечером, а ее не оказалось дома. Теперь надо ехать утешать бедную, убитую горем Минни Харбо. Краем глаза Джинни увидела, что к ним приближается Эдди. Ему тоже хотелось знать, что случилось.

– Теперь все будет по-другому, – глядя Митчу в глаза, выдал Слокум.

Это было сказано с особым нажимом, с неким тайным смыслом. Трое операторов переглянулись.

– Черт возьми, – пробурчал Митч.

Брауни часто заморгала, смахивая слезы.

– Бедняжка Минни, – пропищала она. – Вообразить не могу, что мой муж умирает…

– А я могу, – хмуро произнесла Джинни.

Поняв по удивленным взглядам окружающих, что зашла слишком далеко, Джинни погладила мужа по руке и деланно рассмеялась:

– Шучу. Извините. То, что случилось, конечно, просто ужасно.

– У тебя просто шок, – стала успокаивать ее Брауни. – Мы должны прямо сейчас что-то придумать для Минни.

Джинни едва не подпрыгнула от злости.

– Мне кажется, уже очень поздно, – намекнула она.

Джинни догадалась, что Брауни Фрэнкс замыслила ни больше ни меньше, а всенощное бдение у постели вдовы. При этом лицо ее будет излучать вселенскую любовь и смирение. Все прекрасно, но только не для миссис Ричардс. Увольте. Покойся с миром, Дик Харбо, но она отправится домой в свою постельку.

– Кто-то же должен побыть с ней, – волновалась Брауни. – Я пойду к ней прямо сейчас. Джинни, ты сможешь завтра?

Похоже, отделаться не удастся.

Брауни повернула голову в сторону кухни:

– Я принесу ей что-нибудь из еды. Правда, мы уже почти все съели.

– Ну омлет-то ты ей не понесешь, – прокомментировала Джинни и тут же постаралась смягчить выпад. – Я испеку ей запеканку из картофеля, овощей и мяса.

– Хорошо. Просто замечательно. А лазанью?

– Посмотрим, – начала раздражаться гостья. – Надо посмотреть, что у меня есть под рукой.

К Ричардсам присоединились Фрэнкс и Леннарт Энзингер, и все началось сначала. Джинни потребовалось двадцать минут, чтобы усадить мужа в машину. К тому времени она по-настоящему устала, но Митч ни на секунду не замолкал.

– Дик Харбо, – причитал он. – Поверить не могу. На прошлой неделе с ним все было в порядке. Как ты считаешь?

– Я не видела его несколько месяцев, – напомнила Джинни.

– Ну, цвет лица не очень, но у него всегда было такое лицо. Глаза ярко блестели. Он пришел в среду или в четверг. Я еще подумал, что он выглядит довольным жизнью. Взгляд его был каким-то радостным.

Джинни вздохнула. Митч – лечащий врач? Как он может судить о таких вещах? И где, собственно, шок, вызванный скорбной вестью? Джинни всегда чувствовала облегчение, когда Харбо появлялся на очередном званом вечере. Он был ей симпатичен своей прямотой и консервативными взглядами. Впрочем, окружающим было понятно, что Харбо стоит одной ногой в могиле.

– Мы неплохо сработались, – не унимался Митч. – Мы… сотрудничали. Понимаешь, в чем дело, Джин? Сейчас к нам пришлют новичка, который понятия не имеет, как здесь дела делаются. Посторонние не знают наших методов.

– Уверена, что новый человек быстро войдет в курс дела.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Перемены всегда даются непросто.

– Ты не понимаешь, – повторил Митч.

Впоследствии, впрочем, так и оказалось.

Утренний кофе Джинни остывал на кухонном столе. На голове – бигуди, на ногах – тапочки. Когда зазвонил телефон, женщина удивилась. Кто бы это мог быть в семь часов утра в понедельник? Дети на улице как раз садились в большой желтый школьный автобус. Занятия в школе начались неделю назад. По утрам воздух стал чуть прохладнее. Лето уже, по-видимому, упаковало свои чемоданы.

– Алло! – Джинни сняла трубку.

Она прислонилась к застекленному шкафчику и начала снимать бигуди, складывая их на длинный кухонный стол. Волосы кольцами рассыпались по плечам.

– Джинни? – прозвучал в трубке мужской голос.

Рука замерла над следующим бигуди.

– Да.

– Это специалист Холлистер. Эдди.

– Эдди? – не поверила женщина.

Она замерла на мгновение, перевела дыхание, освободила очередной локон.

– Как дела?

– Хорошо. Можно с тобой поговорить немного?

Митч только что уехал на работу, но место на подъездной дорожке еще хранило слабое воспоминание о нем, как будто он мог вернуться в любую минуту.

– Можно, – разрешила она.

– Было приятно встретить тебя на приеме у Фрэнксов, – признался Эдди.

– Да, это был в некотором смысле сюрприз.