объятия, и вот она уже прижата к крепкой груди. Боже, как же сильно ей этого не хватало! Не хватало уверенности и надёжной защиты, заботы и его любви, которая казалась осязаемой. Нежно обволакивая, она успокаивала. Как ему это удавалось?

– Прости…

Услышав тихий голос, Саша отстранилась:

– Я очень хочу тебя ненавидеть, Кай. Очень. Но у меня не получается. Ты столько рассказал… Мне нужно время, чтобы всё это обдумать.

– Какое бы решение ни приняла, знай: я люблю тебя и ближе, чем ты, у меня больше никого не осталось. – Он убрал прядь волос, упавшую на её лицо. – Теперь, когда познакомилась с моей семьёй, ты знаешь, что это не пафосное преувеличение. – Кай замолчал, гладя её по щеке. – Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить меня. Возможно, если это сделаешь ты, я тоже смогу… Однажды.

Саша кивнула, и когда пауза затянулась, она наконец вспомнила про его раны:

– Повязку нужно сменить, а тебе срочно лечь. Пошли, я помогу добраться до кровати. Зачем ты вообще встал?

Губы Кая подёрнула едва уловимая улыбка:

– Нам нужно было поговорить, а ты сбежала.

– Когда я хотела разговаривать, ты молчал, как партизан на допросе.

Они вошли в комнату, и Саша подвела его к дивану. Едва сел, тяжело дыша, стало ясно, что это короткое путешествие забрало много сил.

– Мне вот интересно, – скрестив на груди руки, Шереметьева посмотрела на сидевшего с закрытыми глазами парня, – если бы не все эти… обстоятельства, ты бы когда-нибудь рассказал о себе?

– Да, – открыв глаза, Кай улыбнулся. – Может, не всё и сразу, но рассказал бы. По крайней мере, кто я и откуда.

– Правда?

– Да. Уже целую неделю я знал, что Алекс скоро объявится в городе, и мне придётся что-то делать. А потом попалась эта фотография, и… – Он нахмурился. – Всё пошло совсем не так, как было задумано.

Александра не сводила с него внимательных глаз. Врал? Наверное, нет. Его слова всегда были взвешены и обдуманы, даже когда сыпал сарказмом и иронией.

– Мне надо в аптеку, – сказала Саша, посмотрев на часы. – Твою рану скоро снова нужно будет обработать и закрыть, а всё необходимое у меня закончилось. Но, когда я вернусь, мне хочется узнать, что произошло между тобой и Корчагиным, почему он сдал тебя тому пернатому и как ты оказался в таком состоянии.

– Говоришь, как настоящий юрист, – улыбнулся Кай, сделав глубокий вдох. – Я расскажу. Только как ты пойдёшь на улицу?

Он бросил взгляд за окно.

– Я же как-то жила одна до того момента, пока в моей жизни не появился ты. Справлюсь, не переживай.

С этими словами Александра направилась в прихожую.

– Возьми телефон.

– Зачем? – Она заглянула в комнату. – Твой всё равно неизвестно где. Кому я буду звонить? 112?

И, больше не говоря ни слова, девушка исчезла из виду, а спустя несколько секунд раздался звук захлопнувшейся двери.

Глава 40. Прощение

Глава 40. Прощение

Выйдя из гостиницы, где провёл ночь, Алекс Бестужев сел в машину. Пора убираться из этой дыры! Долгие поиски увенчались успехом, и в кои-то веки можно было привезти отцу хорошие новости. Правда, о физических показателях брата стоило пока умолчать. Их короткий спарринг показал, что бывший чемпион сильно сдал, и будет чудо, если он сможет вернуться в прежнюю форму.

На мгновение решение оставить Кая с отморозками из клуба показалось ошибочным. Тень сомнения омрачила довольное лицо. Но ведь негласный устав никто не может нарушать, даже сам Алекс Бестужев. Губы искривились в усмешке: мелкий никогда не умел заводить друзей. Три месяца в городе, а никого, кроме врагов, себе не нажил. Никогда не уступит, никогда не прогнётся, никогда не признает себя побеждённым – неудачник!

От мыслей о брате отвлёк телефонный звонок. Быстрый взгляд на дисплей – и он тут же принял вызов:

– Я его нашёл.

В трубке повисло молчание, а затем раздался голос, полный холодного укора:

– Не прошло и трёх месяцев.

Алекс с силой сжал челюсти – даже эта новость не смогла заставить отца выразить благодарность.

– И где он отсиживался на сей раз?

– Ты не поверишь! – На губах появилась улыбка. – Он уехал на малую родину своей бывшей.

– Гордеевой?

– Именно. И знаешь, с кем он играл тут в большую любовь?

В трубке снова стало тихо.

– С её сестрой. – Алекс был уверен, что на лице отца появилась довольная улыбка. – В последние пару недель ему просто напрочь снесло крышу.

– Я всегда знал, что твой брат недалёкого ума, – произнёс ледяным голосом Пётр. – И этот раз не стал исключением. Надеюсь, ты захватил её с собой?

Вопрос вогнал Алекса в ступор. С собой? Зачем она ему?

– Нет, – неуверенно ответил он. – Кай обзавёлся парочкой друзей, которым задолжал согласно внутреннему уставу. Я дал ему две недели, чтобы зализать раны.

– Что ты сделал? – в интонации мужчины послышались первые намёки на гнев.

– Я дал ему время на возвращение домой.

Молчание, не предвещавшее ничего хорошего, спустя секунды сменилось жёстким тоном Петра:

– Ты, по-моему, забыл, что я тебе сказал, когда отправлял на поиски три месяца назад. Мне плевать, в каком он состоянии, главное – живой. Ты решил, что можешь распоряжаться жизнью брата сам? Вопреки моим приказам?

– В этот раз я крепко прижал ему хвост, отец. Глупостей не будет. Он повёрнут на Шереметьевой. Совсем как тогда, если не сказать, что хуже. Ты бы его видел!

Пётр молчал, явно обдумывая слова сына.

– Возвращайся в Москву, – наконец произнёс он. – Здесь полно дел. Да и дочь Виктора, похоже, решила устроить твои поиски. Позвони ей или дай понять, чтобы не тешилась пустыми надеждами. Грозный всё же мой главный компаньон. Неужели даже здесь нужно тебя учить?

На этом вызов был завершён. Бросив мобильный на приборную доску, Алекс уставился на фасад здания гостиницы: надеялся получить одобрение, но его снова отчитали как мальчишку. Включив зажигание, он выехал на главную улицу. Слова отца звучали как заевшая пластинка, а ненависть к брату множилась в геометрической прогрессии.

Ему всегда везло: везло три года назад, когда открыто мог ослушаться приказа, везло сейчас, когда даже побег из дома не смог