Старый патологоанатом Щербатый, призрак морского разбойника, срезал с Урмана ремни, хотя можно было и отстегнуть: просто Щербатый любил резать. Скальпель сверкал, как драгоценность, и это сверкание вывело Ури из ступора. Что тут началось! Хоббит заорал, призрак выронил скальпель и тоже заорал; орки, не успев далеко уйти, подхватили его, а Федор под шумок собрался стырить что-нибудь кругленькое.

Щербатый выкатил тележку с орущим Урманом в длинный прямой коридор и придал ей сумасшедшее ускорение. Мой утконосый друг сидел на коленях и держался за бортики.

В конце трассы его ждало распахнутое окно без решетки: свежий воздух у патологоанатомов, сами понимаете, на вес золота.

Каталка просвистела через коридор и на полном ходу треснулась в стену с окном.

Ури по инерции кувыркнулся в оконный проем и оказался на свободе.

Федор полетел следующим – Щербатый запустил его туда, как бейсбольный мячик. От резких ударов хоббиты обычно приходят в норму, и эти оба, попав на свободу, приняли мудрое решение обратно не возвращаться. К сожалению, их нормальное состояние тут же закончилось, но, спасибо Федору, он догадался увести высокого дядю к бабушке Клавдии: знал, хитрец, где покормят.

В бабулином доме их встретила Биллька, и с трудом затолкала в свою комнату. Федор пребывал в умеренно буйно-помешанном состоянии, лез, куда не надо, требовал еды и «кругленького» – словом, Федор он и на Марсе Федор. А вот Ури молчал, и весь вид его говорил о том, что смысла в жизни хоббита нет. Поэтому мелкого вредителя сестра, как могла, изолировала – упрятала под ящик для овощей, а длинного гения постоянно отвлекала и веселила; на мой вопрос «как?» сестра замолкала и, краснея, отводила взгляд.

И вот, наконец, вернулся я. Федор по-прежнему буянил, а Урман сидел дерево-деревом.

– Я знаю, что такое База на самом деле, братцы! – пропищал Федор; сквозь щель между досок блестели его безумные, как мухи в банке, глаза. – Я расскажу! Расскажу вам правду! Хотите знать правду?!!

– Хотим, хотим, – отмахнулась Биллька, внимательно осматривая Ури. – Бобби, ему нужен доктор, может быть, позовем?… – она махнула головкой, намекая на Баламыча. – Смотри, какие ссадины, царапины, синяки. Он себя даже ваткой протирать запрещает, брыкается!

– Жалко расставаться с Ури прямо сейчас! Ему бы еще жить да жить… – серьезно ответил я, намекая на квалификацию Баламыча. – Или, думаешь, с него хватит?

Ури загудел.

– Не боись, брателло, это шутка, мы сами тебя вылечим, – я помог Билльбунде привести долговязого в горизонтальное положение.

– Ш-ш-ш-ш! – Биллька приложила пальчик к губам. – Пусть отдохнет.

– База – это куб, огромный куб, он вращается, переворачивается! – Федор не собирался отдыхать, Федор активно бредил. – Всюду ловушки! Ловушки! Страшные западни!

– Ты дурак, что ли, совсем?! – сестра стукнула кулачком по доске. – А ну заткнись!

– Федор не дурак! Федор умный! – возня в ящике усилилась. – Федор обманет ловушки и не попадется!

– Заткнись!! – рявкнули мы оба, и Федор умолк, продолжая сотрясать свою маленькую тюрьму.

– У нас есть спирт? – я раздвинул закрытые веки Урмана (он, кажется, уснул), но ничего интересного там не увидел – глаза как глаза.

– Есть! Ща принесу! – она скоро вернулась с аптечкой, и мы принялись играть в больницу.

Для начала дали Федору вдоволь нанюхаться эфира, и бред сумасшедшего сменился прерывистым храпком. Спящего Урмана раздели до трусов и обработали ранки спиртом. Биллька явно получала удовольствие от роли медсестры, поэтому я решил оставить Урмана в полном ее распоряжении, а сам вернулся в гостиную.

Бабуля лежала на рояле, а Баламыч, стоя на колене в позе кавалера, умоляющего даму сердца простить / не сердиться / выйти за него / и так далее, массировал старушке пальцы ног.

Я снова утратил дар речи, хотя, конечно, надо было высказаться.

В этой обстановке мне оставалось только пойти прогуляться.

Шатаясь по кварталу, я с тревогой думал о будущем. Может быть, настало время сколотить собственную банду? У нас в квартале, конечно, до фига банд – район давно поделен: каждый клочок искусственной земли принадлежит хоббитской группировке. Бабушка говорит, до вселения на Базу хоббиты вели порядочный образ жизни. Обман, воровство, хулиганство – никогда этого не было. Древние (ба называла их натуральными) всю жизнь разводили цветочки и морковку, играли в подкидного дурака и домино, пили морс, а по большим праздникам уговаривали бутылочку эля собственного приготовления.

Нынешние другие: цветочки им не нужны, зато карточных трюков знают добрую сотню. Знают тысячу способов вытянуть из ближнего деньги и еду, а эля, особенно чужого, могут выдуть и три бутылочки, и при желании четыре. Сейчас хоббитов интересует все чужое и бесплатное, не то что раньше…

Самый влиятельный хоббит у нас зовется Брандакрысом. Имеет три банды. Одна вечно ошивается вокруг столовки, вторая ворует на огородах, а третья попрошайничает у агентов. Ходят слухи, «уважаемый хоббит» собирает четвертую шайку, крышевать заведение Главбуха на том основании, что кабак стоит на территории Брандакрыса. Гномы сильны и упрямы, одолеть их можно только количеством, поэтому в новую банду принимаются все подряд.

Мне Брандакрыс не нравится, он подлый и двуличный, и уважать его за это глупо. Я хочу свою, особенную банду, совершенно иную. Моя банда могла бы петь песни, плясать или помогать Макару чистить картошку, а если разрешит Синелицый, – убираться в столовке, расставлять стулья, мыть полы…

Я и не заметил, как добрел до своей норы. До чего же приятно вернуться домой, зная, что тебя ждет полный порядок! Калитка не скрипит, на кухне чистота, посуда перемыта, все работает. Я достал из-под коврика ключ и отпер бесшумную дверь. Есть что-то приятное в том, когда ты цверг… Я вошел, захлопнул дверь и потянулся рукой к выключателю, как вдруг нечто прикоснулось к моим рукам. Твердое, прохладное, похоже на камень.

– Хоббит Боббер? – спросили из темноты официальным тоном.

– Да, – растерянно ответил я. – Вы к-к-к-кто?

– Я – представитель межгалактического департамента топливной безопасности. Хоббит Боббер, вы арестованы по обвинению в неоднократном умышленном хищении звездолетного топлива в крупном размере группой хоббитов по предварительному сговору, в связи с чем будете временно изолированы на одном из наших астероидов.

Уп-ссс. Милый дом оказался совсем не мил. Дикое желание вырваться и дать стрекача охватило меня, но… стоит ли? Интуиция подсказывала, что, удрав, я навлеку несчастья на себя, Урмана и многих других. Действовать надо иначе, и тогда я решил поговорить с голосом во тьме.

– Скажите, пожалуйста, а почему только одно обвинение? – это и вправду было интересно, прицепились к стародавнему дельцу, а про другие ни слова. – Я муку крал, кольца из реквизиторской таскал, браслеты с Ювелириуса возил, руки перед едой не мыл вообще ни разу в жизни, кабельное у меня Урманом незаконно подключено, электричество бесплатное, да разве все сразу вспомнишь!