— Лорд Уордем умер в прошлом году, примерно в то же время, когда скончался ваш муж. — Мисс Смит замолчала, взяла Кейт за руку и погладила. — Примите мои искренние соболезнования по случаю вашей утраты, леди Оксбери.

— О, что вы, благодарю вас, мисс Смит.

— Вы, разумеется, намного моложе Корделии. Вы можете снова выйти замуж.

Неужели в глазах у мисс Смит промелькнул намек? Нет, вряд ли.

— Хотя Корделия… — Мисс Смит пожала плечами. — Боюсь, что здоровье у нее неважное. Я ей твержу, что она проживет еще десять, а то и двадцать лет, но, по-моему, она мне не верит. Я ей говорю: посмотри, мол, на меня. Мне скоро семьдесят, а я вполне здорова. Чувствую себя так, словно буду жить вечно… Да, если бы не мой ревматизм…

Кейт не знала, что сказать. Но ей не стоило беспокоиться: мисс Смит не нуждалась в поощрении, чтобы продолжить разговор.

— Корделия желает устроить все как было. Завершить неоконченное дело. Поэтому, когда она сказала мне, будто всегда сожалела, что не познакомилась с сыном Харриет, я поняла, что должна кое-что предпринять. Я так люблю воссоединять людей.

Неужели мисс Смит подмигнула? И когда она собирается отпустить ее руку? Было бы грубостью высвободиться от нее рывком.

От двери донесся какой-то шум. Обе подняли головы. Высокий, широкоплечий, очень рассерженный на вид мужчина и очень худая, тоже рассерженная женщина вошли в гостиную.

— О Господи! — произнесла мисс Смит. — Это лорд и леди Килгорн. Шотландцы, горячие головы. Пойду-ка я помогу Эдмунду разобраться с ними. — Она улыбнулась и снова погладила руку Кейт. — А вы пока посидите с Корделией, хорошо, дорогая? А вот и мистер Уилтон, он тоже составит вам компанию.

Алекс! Нет, она еще не готова. Кейт бросило в холод, потом в жар. Только бы не упасть в обморок, только не это…

— Дорогая леди Оксбери, вы так побледнели. Мистер Уилтон, я думаю, леди Оксбери надо присесть, не правда ли? Вы могли бы проводить ее вон к тому диванчику?

Кейт услышала его глубокий голос и почувствовала пожатие его крепкой руки на своем локте.

— С удовольствием, мэм.

— Что мне делать? Я не могу туда вернуться? Дэвид запустил руку себе в волосы.

— А почему бы и нет? — Грейс старалась выровнять дыхание.

Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать от Дэвида, когда он так спешно покинул гостиную.

— В чем проблема?

Проблема определенно имела отношение к леди Уордем. Не успело ее имя вылететь изо рта мисс Смит, как Дэвид схватил Грейс за руку, можно сказать, выволок за дверь и увел в густые заросли кустов. И этот побег в кусты не имел ничего общего с обольщением. Теперь Дэвид даже пальцем до нее не дотрагивался. Сжав кулаки, он упер их в бока.

— Разве вы не слышали? Эта женщина — моя бабушка.

Он отвернулся, стиснув челюсти.

Грейс хотелось обнять его, успокоить, утешить, но, собственно, в чем его утешать и с какой стати успокаивать? Леди Уордем выглядела совершенно безобидной. Более того, глаза бедной старушки были полны тоски и раскаяния. И слез.

Что-то в этом было такое, чего она не понимала, так что следовало вести себя очень обдуманно и осторожно.

— Она мать вашей матери?

– Да.

Дэвид все еще смотрел куда-то в пространство. На щеке его судорожно подрагивал мускул. Он выглядел напряженным, как тетива лука.

— Вы знали ее прежде?

— Нет, упаси Бог. Откуда? — Он сверкнул глазами, но Грейс не была уверена, что он ее видит. — Ни она, ни ее муж никогда не приезжали с визитом и ни разу не прислали поздравление в день моего рождения. За тридцать один год моей жизни член этой семьи впервые признал мое существование.

Грейс положила ему на предплечье ладонь, на секунду подумав, что он отдернет руку. Но он этого не сделал. Только молча смотрел на нее с высоты своего роста.

— Быть может, леди Уордем хотела видеть вас, но муж не позволял ей. Она определенно вдова. Быть может, она впервые обрела свободу сделать то, чего жаждало ее сердце все эти годы.

Дэвид саркастически хмыкнул и отвернулся, но не ушел.

— Или, быть может, она была такой же недоброй, как ее супруг, но теперь поняла, что злоба и пренебрежение отвратительны. Быть может, она раскаялась в своих поступках — вернее, в отсутствии оных — и хочет исправиться.

Он опять посмотрел на нее сверху вниз.

— Почему я должен так думать?

— А почему нет? Она проделала долгий путь и безмерно рада, что увидела вас.

Дэвид снова недоверчиво хмыкнул. Грейс слегка встряхнула его руку.

— Что вы, собственно, теряете, Дэвид? Если она настолько бесчувственна, как вы полагаете, то ваше суждение должно так или иначе подтвердиться. Вы можете избегать общения с ней все то время, пока пробудете здесь, и считать это справедливым. Но если сердце ее изменилось, более того, если выяснится, что она всегда была добросердечной, то вы обретете родную бабушку и сбросите с себя груз боли и гнева, который несете всю жизнь. Ведь он должен сильно угнетать вас.

Он молча смотрел на нее с каменным выражением на лице. Намерен ли он полностью предаться своей ненависти и предложить ей оставить его наедине с этим чувством?

Лучше бы он так и сделал. Она выходит замуж за Джона, а не за Дэвида. Ей не следовало уходить с ним в сад. Она должна была отказаться от этого.

Но ей невыносима мысль о том, что она предоставит ему и далее терзаться душевной болью. Он должен избавиться от мучений — поговорить со своей бабушкой. Но выбор принадлежит ему и только ему. Она не может его принудить к этому.

Дэвид накрыл ее руки своими, и Грейс почувствовала, что тело его расслабилось.

— Вы пойдете со мной? Побудете рядом, когда я буду разговаривать с леди Уордем?

— Да, если вы этого хотите.

— Очень хочу. — Дэвид обнял Грейс. — Как это вам удалось вырасти такой умницей?

Грейс рассмеялась.

— Легко быть умной, когда решаешь не свои собственные, а чужие проблемы.

Он легонько поцеловал ее в кончик носа и сказал:

— В таком случае надеюсь быть умным для вас, когда вам придется решать какую-нибудь вашу проблему.

Грейс опустила голову, потому что не могла посмотреть ему в глаза, — ведь он увидел бы в них боль и желание. О, если бы он мог решить ее проблемы…

Она снова положила руку ему на предплечье.

– Идемте в дом, мне надо извиниться перед мисс Смит и леди Уордем за мое не слишком вежливое и чересчур поспешное бегство.

— Мне кажется, я должен принести свои извинения и вам, как вы считаете?