Эх, пир что ли закатить горой? На радостях. Не напиваться же, в самом деле.

Нет, если уж говорить о том, как бы я хотел отметить первую зарплату, так это еще одной сессией в игре. И время у меня на нее есть. Правда, сегодня опять четверг, по плану я должен готовить…

Смотрю на часы. У меня есть еще пара часов, которые можно посвятить разбирательству на станции…

«Нет, — жестко говорю я себе. — Тут стоит только начать. Один маленький шажок, один раз посуду не помыл — и вот у тебя уже гастрит и инфаркт от недосыпа».

Так что заставляю себя плестись на кухню и заняться приготовлением еды на неделю. Но обычного удовлетворения мне этот процесс не приносит. На сей раз я заставляю себя исправно высидеть все самые скучные этапы готовки, дожидаясь, когда сработает таймер на духовке и на пароварках. В это время проверяю почту с телефона, освежаю кое-какие контакты. Мама пять раз пыталась мне позвонить, в конце концов скинула обиженную СМС. Ну что, я ведь предупреждал ее, что днем в виртуальном шлеме и звонки с нерабочих номеров не беру (а к рабочим номерам относятся только номера текущих заказчиков).

Смотрю на часы, прикидываю разницу во времени — если позвоню сейчас, будет возмущаться, что разбудил среди ночи. Скидываю ей фотку себя с Белкиным. Хватит.

Наконец пытка готовкой кончается. Методично раскладываю еду по контейнерам, скармливаю Белкину его порцию вкусняшек (немного яйца, немного творога). Все! Теперь можно заняться игрой.

Нет, нельзя. Трезвонит телефон. Кто это на ночь глядя, интересно?

На циферблате наручных часов появляется надпись: мама. Надо же. И не спит.

После непродолжительной борьбы сам с собой трубку не беру. Пусть думает, что это я лег пораньше. Главное, она знает, что я жив и даже здоров — «физически», как ехидно добавляет маман, намекая, что с психическим здоровьем вопрос остается открытым.

Но с психическим здоровьем у меня тоже все в порядке. Я прекрасно себя контролирую. Готовлю еду, хожу гулять по расписанию… ладно, последнюю неделю не ходил, но в основном из-за погоды. Со следующей недели опять начну. Тем более весна уже наступит.

А главное, я сплю достаточно часов. Да и Белкин мне никогда не позволит затеряться в виртуальности.

Блокирую телефон на нерабочие вызовы и надеваю шлем. Два часа игры у меня еще есть, постараюсь выжать из них максимум.

А все-таки насчет бунта — это разработчики подло придумали.

* * *

Тридцать процентов — это много или мало? Ну, скажем так, это значит, что если подкинуть двадцатигранный кубик, то примерно шесть граней будут означать бунт. Может быть, семь, если ваш игровой мастер слегка садист.

Однако если подкидывать кубик достаточно часто, рано или поздно роковые грани выкинуться обязательно.

У меня возникает лишь один вопрос: насколько часто будут подкидывать кубик неведомые нейросети, управляющие игрой?

Что-то в интонациях Григория наводит меня на мысль: раз уж бунт представляется им такой многообещающей моделью, наверняка они захотят испытать ее на многообещающем игроке… а я, увы, прохожу у них в зарплатной ведомости именно так.

Во мне крепнет решимость ни за что такого бунта не допустить. На вверенной мне станции все должно быть благополучно и спокойно. Не идеально, нет — идеал не достижим. Но все должно быть устроено, организовано и так, чтобы любую проблему всегда можно было разрешить с помощью накопленных ресурсов.

В жизни этого практически невозможно добиться. А в игре?

Короткий обход станции в режиме аватара показывает, что кое-какие плоды мое решение расконсервировать ботов охранки дало. Импровизированный лагерь беженцев из главного коридора станции исчез, это хорошо. Сами боты стали встречаться чаще — это… не знаю, не хорошо и не плохо. Меня их вид не раздражает и не наводит на мысли о полицейском государстве.

Однако взгляды, которые кидают на меня встреченные прохожие, довольными не назовешь.

Заговариваю на выбор с троицей саргов — они в основном ходят группками — спрашиваю, все ли их устраивает на станции.

— Да, все совершенно, совершенно устраивает! — говорит один из них, поводя пушистыми усиками. — Только сложнее стало договариваться о встречах на станции!

— Именно-именно! — поддерживает его второй сарг. — Мы ведь обосновались здесь специально, чтобы легче было встречаться с контрагентами! Чтобы легче было их проверять!

— А теперь их сюда не заманишь! — поддерживает третий. — У вас же тут разгул преступности! Вот, вы даже число роботов охраны увеличили!

— Но в остальном нас все-все устраивает! — эстафета опять переходит к первому.

— Все-все! — хором поддакивают двое других.

Хочется выругаться в голос. Ага, значит, тут не только угроза бунта; тут еще и то, что дополнительные роботы создают моей станции отрицательную репутацию в деловых кругах… Кстати, как с моей собственной репутацией?

Проверяю ее — к счастью, там все более-менее в порядке, счетчик хотя бы не падает.

А вот с деньгами швах. Между тем, мне вскоре нужно по контракту строить новый модуль. Теоретически я могу это сделать в кредит — он у меня до двух миллионов вроде бы. Практически — не хочется. Ой как не хочется.

Тут получаю сообщение от своей расплодившейся службы безопасности. Ага, они все-таки поймали неуловимую Цуйшели 73742! Поймали и посадили в камеру. А теперь требуется моя санкция на то, что с ней делать: влепить штраф и отпустить, либо вызвать специальный тюремный конвой с ближайшей планеты Межзвездного содружества (этот пункт меню неактивен, рядом с ним красуется пометка «Только при наличии доказательств вины по соответствующим статьям, см. Кодекс»).

Ну, посмотрим, что там со штрафом. Одна-единственная пишница, конечно, не заплатит мне столько, чтобы справиться с моими неприятностями — вряд ли с нее хоть тысячу кредитов сдерешь. Но все же с паршивой овцы хоть шерсти клок.

* * *

Раньше по игре в камеры предварительного задержания я не заходил, а тут — пришлось. Маленькие они настолько, что даже в виртуальном пространстве вызывают клаустрофобию. К тому же серые, с голыми стенами, с минимумом удобств: только койка и унитаз странной формы, рядом с которым на стене закреплено несколько насадок.

Цуйшели лежит на койках и выглядит она в этой камере чужеродно: на ней крайне короткая мини-юбка с разрезом, которая не скрывает трусики-стринги, а также коротенький пестрый, словно бы вязаный топ. Топ также не скрывает, что под ним никакого белья нет.

И, разумеется, это именно та девица, которая трудилась в салоне «Норагир» под началом недоброй памяти Миа. Я потом еще с ней столкнулся, когда пытался ликвидировать последствия происшествия.

— Ну, — говорю я ей вместо приветствия, — как дела? Пытаешься подзаработать? Честных омикра с пути истинного сбиваешь?