Если животным давали наркотическое вещество и воздействовали на них каким-нибудь раздражителем, они быстро обучались ассоциировать раздражитель с приятным ощущением. После нескольких приемов наркотика в их мозге происходил мощный выброс дофамина от одного только предвкушения раздражителя, даже если самого наркотика не было, – так же как это происходило у крыс, которые испытывали удовольствие от вспышки света на стене, привыкнув ассоциировать ее с сексом. Подобный механизм работает и у людей. Сканирующие исследования показывают, что на трубку для курения крэка мозг наркомана реагирует почти так же, как если бы человек получил доступ к самому наркотику. Когда нейронная цепь принимает сигнал, связанный с наркотиком, она побуждает опорно-двигательную систему стремиться к цели: поиску продавца, вдыханию наркотика, опрокидыванию стопки текилы. Четырнадцатилетние гетеросексуальные мальчики испытывают подобный стимул, получая новый выпуск каталога купальников или нажимая на ссылку, ведущую на сайт с японской костюмированной порнографией. В целом это стремление связано с положительными ощущениями. Наркоман обычно испытывает сильное и приятное предвкушение очередного употребления наркотика. Часто процесс приема превращается в обязательный ритуал: человек готовит трубку, или разделяет лезвием кокаин на специальном зеркале, или идет в определенное место, где употребляет наркотики. Выполнение ритуала увеличивает удовольствие. Если наркоману неожиданно предложат несколько порций кокаина, он с удовольствием его примет, но эти ощущения не будут так же сильны, как если бы он их предвкушал. Система поощрения начинает работать прежде, чем наркотик попадет в организм. После приема успокаивающий поток опиоидов поступает в мозг, и его наполняет чувство наслаждения. По этой же самой причине предварительные ласки усиливают эротическое удовольствие. Поддразнивание и отсрочка полового акта повышают чувствительность системы поощрения. Именно поэтому наркоман испытывает более приятные ощущения от наркотика, если предвкушает его прием и совершает перед приемом некий ритуал.

Если сигналы, которые мы приучились ассоциировать с приятными ощущениями, поступают в мозг постоянно, то с течением времени префронтальная кора снижает свой контроль, и нам становится легко игнорировать все, что не относится к непосредственной потребности. Наше стремление ее удовлетворить может настолько возрасти, что мы начнем действовать импульсивно. Если вы наркоман, то можете уйти посреди деловой встречи ради дорожки кокаина. Если сигналы эротические, вас могут застать на месте преступления, например на капоте автомобиля. Сначала такие легкомысленные поступки кажутся забавными, но, к сожалению, говорит Куб, «цикл не способен самоподдерживаться». В конечном итоге наркоманы уподобляются певцу из классической песни Коула Портера. Они не могут получать «кайф от кокаина» или, по крайней мере, тот же кайф от такого же количества кокаина, а «простой алкоголь» их вообще не заводит. Поэтому они вынуждены употреблять все больше и больше, чтобы достичь того эффекта, который был прежде. Возможно, вы уже слышали или читали об этой стороне наркотической зависимости – о том, что постепенно чувствительность к наркотику снижается и дозу приходится увеличивать. Это погубило десятки рок-групп.

Физические признаки наркотической зависимости и синдромы отмены известны с древних времен. «Но это не конец истории, – продолжает Куб, – хотя для большинства наркоманов конец наступает именно здесь». Самое главное впереди: главу, посвященную долговременной моногамии, мы написали ради того, чтобы объяснить причину, по которой рок-музыканты, другие знаменитости и Фред Мюррей, даже зная об опасности, не могут или не хотят бросить наркотики.

Жертва номер один

Мюррей родился и вырос в Гэри (штат Индиана), в тени гигантского металлургического завода U. S. Steel. Даже в лучшие времена Гэри был городом, где царили суровые законы жизни. Отец Мюррея работал сварщиком. Мать служила на U. S. Steel в отделе общественного питания. Оба много пили. Мюррей помнит, как впервые напился сам. Тогда ему было шесть лет, и он свалился с лестницы. Отец ушел из дома, когда Мюррей был еще маленьким, и мать начала пить еще больше. Он переехал к бабушке, но почти все время проводил на улицах Гэри. В предпоследнем классе школы он уже был алкоголиком. «Мне требовалась выпивка, – вспоминает он. – Я говорил себе, что могу не пить, что могу остановиться в любое время, но это была ложь».

В тот же год его впервые арестовали. Младший брат Мюррея нашел кошелек с деньгами, но двое старших мальчишек его отобрали. Фред решил вернуть кошелек. Он взял пистолет мелкого калибра, который носил для самообороны, нашел обидчиков и угрожал застрелить их, если те не вернут кошелек. Они вернули, но потом, утверждает Мюррей, отправились в полицию и обвинили его в вооруженном ограблении и других преступлениях. Мюррею грозило около пяти лет исправительного учреждения. Старшие товарищи научили его фильтровать обувной краситель через хлеб и получать алкоголь. Иногда, собирая мусор в городском парке, он находил полупустые пивные банки или винные бутылки и выпивал остатки.

Судья выпустил Мюррея быстро, всего через два месяца. Ему повезло, он это знал, но первое, что он сделал после освобождения, – купил выпивки. «Я помешался на алкоголе, – вспоминает он. – Я старался купить виски Crown Royal. Но если не мог его себе позволить, пил пиво».

Впрочем, алкоголь не сильно мешал жизни, главным образом потому, что, по мнению Мюррея, он стал к нему невосприимчив. Фред окончил школу, поступил на железнодорожную службу, стал мастером, женился, у него родилась дочь. Он уже давно интересовался музыкой. В Гэри существовала традиция ритм-энд-блюза. Это родина таких групп, как Spaniels, чья песня Goodnight Sweetheart Goodnight стала хитом, и Jackson 5. Мюррей посещал репетиции «Джексонов» и понемногу сам начал петь и писать тексты. Он собрал собственную R&B-группу, так и назвав ее – «Группа». Они выступали в окрестностях Гэри и в Чикаго на разогреве заезжих знаменитостей. «Группа» открывала выступления Глэдис Найт, Рэя Чарльза, Earth, Wind & Fire. Шли переговоры о гастролях и контракте со студией звукозаписи.

В год, когда Мюррею исполнилось двадцать семь, на выступление его «Группы» пришли знаменитый на всю страну певец и несколько представителей звукозаписывающих компаний. Им хотелось поглядеть на музыкантов. «Мой менеджер и несколько крупных шишек сидели в комнате и нюхали кокаин, – рассказывает он. – Никогда не видел таких больших и толстых дорожек». Один из них потребовал, чтобы Мюррей тоже нюхнул – тогда он никому не расскажет о том, что видел, как они употребляли наркотик. «Я вышел на сцену и почувствовал себя самым крутым, самым лучшим. На самом деле я был худшим певцом в группе, но тогда на сцене я был в ударе! У меня будто второе дыхание открылось. Публика сходила с ума. Помню, я сказал менеджеру: слушай, эта штука отлично помогает. Мне надо еще». Мюррей и остальные члены группы стали все чаще и чаще принимать кокаин. «Он как будто наполнял меня энергией и восторгом. Это настоящая социальная смазка! Укол адреналина в эго – и внезапно со мной хотят говорить женщины, к которым раньше я бы никогда сам не подошел». Он начал ждать каждой встречи с наркотиком. Если он не мог его достать, то пил – алкоголь всегда служил ему надежной опорой, но кокаин доставлял гораздо больше удовольствия.