Система кортиколиберина, объясняет Куб, сигнализирует о потере, и нам нужно с этим что-то делать. Когда крысам перестают давать наркотики и проверяют их мозг на уровень кортиколиберина в реальном времени, в соответствующих областях системы поощрения обнаруживается высокая концентрация этого гормона. Когда крысам-алкоголикам не дают выпивку, а потом вводят лекарство, блокирующее кортиколиберин, они перестают чрезмерно пить, даже если у них есть доступ к алкоголю, и не используют стратегию пассивного преодоления стресса.

Родительское поведение работает по той же схеме. Это согласуется с представлением о том, что любовь между взрослыми людьми уходит корнями в привязанность родителя и ребенка. Мы уже говорили: забота вознаграждается, иначе мы не заботились бы. Мы не занимались бы сексом и не влюблялись. Забота, подобно любви, делит одни и те же нейронные цепи с наркотической зависимостью, которые в числе прочего включают миндалевидное тело, вентральную область покрышки и прилежащее ядро. Родители «влюбляются» в своих детей, но со временем, как оно происходит с любовью у взрослых, может возникать скука, а то и отвращение. После многочисленных бессонных ночей, грязных подгузников и младенческих капризов блаженство первых дней порой превращается в каторгу. Сохранение интереса родителей к младенцу – вопрос его жизни и смерти, поэтому природа создала такую систему, которая вынуждает родителей быть заинтересованными в заботе о ребенке, нравится им это или нет.

Если мать теряет ребенка в магазине, уровень кортиколиберина в ее мозге повышается. Когда она его находит, эндорфины действуют успокаивающе. Если младенец плачет, кортиколиберин запускает систему «гипоталамус – гипофиз – надпочечники», вынуждая родителя обратить на ребенка внимание не потому, что забота и уход приятны, как это было в первые дни после рождения, а потому, что теперь родитель мотивирован отрицательно – он хочет избавиться от стресса. Во время заботы и общения высвобождается окситоцин, он понижает напряжение в стресс-системе, и наши ощущения возвращаются к норме. С помощью описанного механизма можно объяснить, почему матери-наркоманки часто пренебрегают своими детьми. Исследования молодых матерей, принимавших кокаин, показывают, что они проявляют меньшую заинтересованность и отзывчивость. Наркотики понижают важность естественного поощрения, делая родителя менее заботливым. Именно таким путем наркотическая зависимость изолирует наркомана от отношений с другими людьми, а у полевок амфетамины препятствуют формированию привязанности к партнеру – наркотики влияют на природную способность тех и других образовывать связь со своими детьми.

Вышеописанные результаты, полученные Бошем, – это исследования самцов. В целом они совпадают с аналогичными опытами на самках, хотя существенные различия все же имеются. Самки полевок, получавшие амфетамины, реагировали на них как и самцы, только гораздо сильнее. Они оказались более чувствительны к поощрению, получаемому при введении наркотика, и у них быстрее формировалось предпочтение места, где им давали этот наркотик.

В экспериментах Боша самцы, разделенные с друзьями-самцами, не печалились из-за разлуки. Но самки, разлученные с сестрами или подругами, долго жившими с ними в одной клетке, да и с любыми самками, с которыми у них выстраивались социальные отношения, горевали. Весь свой эмоциональный капитал самцы вкладывали в один банк – в партнершу. У самок же наблюдалось депрессивное состояние, когда они теряли матерей, сестер, близких подруг или своих партнеров-самцов. Возможно, где-то здесь кроется объяснение, почему женщины страдают от депрессии почти в два раза чаще мужчин.

Пьяный звонок. что за ним стоит?

«Наркомания и любовь совершенно одинаковы», – без тени сомнения заявляет Куб. И это, конечно, объясняет всевозможные безумства. Подумайте о парадоксах любви. Встречаются два незнакомых человека, каждый со своими мечтами, целями и жизненными устремлениями. Между ними возникают интерес, влечение, секс. Едва ли не сразу ход их мыслей меняется. Если бы они с таким же увлечением думали о чем-то ином, это сочли бы одержимостью, как у наркомана, чей внутренний взор направлен всегда в одну точку. Запах ее шеи, ощущение волос под пальцами на его груди, мягкость ее губ, его голос, шепчущий на ухо настойчивые эротические просьбы, репродукции Лотрека у него на стенах, ее коллекция журналов Vogue – все эти сенсорные сигналы, яркие и живые, по каким-то необъяснимым причинам очень важны. Мысль о ее духах способна отвлечь его от работы и надолго погрузить в мечтания. И вот однажды жизненные планы меняются, потому что не изменить их было бы слишком болезненно. Потом проходят годы. Он недоумевает, почему она до сих пор хранит эти проклятые журналы. Она считает его занудой, а репродукции Лотрека – банальностью. Однако они утверждают, что счастливы. Не так, как раньше, но все же уверенно и спокойно. По пути на работу она скучает по нему и по дому, а он скучает по ней. Жизнь оказалась не такой, как они мечтали, но это нормально. Они зарядили винтовки и теперь живут, приставив их к головам друг друга.

Это описание не такое циничное, как может показаться на первый взгляд. Винтовка, направленная вам в висок, поможет вам не сбиться с дороги, на которой вы будете получать больше всего счастья в течение долгого времени, не говоря уже об удовлетворении эволюционной потребности рождать и растить детей.

Существует множество непрямых свидетельств в пользу того, что любовь – это зависимость. Влюбленные могут действовать друг на друга как болеутоляющее. Было исследование, в котором участвовали пятнадцать человек, чьи отношения длились девять месяцев – достаточно, чтобы влюбиться, но недостаточно, чтобы начать испытывать друг к другу отвращение. Их обследовали при помощи аппарата фМРТ, подвергая тепловым болевым стимулам различной интенсивности. Испытуемые смотрели на изображения привлекательных знакомых, своих партнеров и на надписи со словами, которые прежде помогали уменьшить боль. Прочтение слов снижало боль, но, как показало сканирование, связано это было с отвлечением внимания: распознавание и анализ слов просто переключали сознание на себя. Изображения друзей никак не влияли на болевые ощущения. А вот фотографии возлюбленных действительно уменьшали боль: при их предъявлении включалась система поощрения, в том числе прилежащее ядро, миндалевидное тело и префронтальная кора. Таким же свойством обладают наркотики.

Понимание любви как зависимости объясняет, почему привлекательны отношения на расстоянии: это растянутая во времени предварительная игра. Если в мозге поощрение за обнаружение партнера возникает с перерывами, объясняет Джим Пфаус, «вы не только не привыкаете к нему, а становитесь гораздо более чувствительными. Так действует секс и удаленные отношения тоже. Разве не волнительно: „мы будем видеться раз в две недели“? И вот вы ждете и ждете. За пару дней до встречи вас наполняет предвкушение поощрения, и наконец вы погружаетесь в эмоции поискового поведения и горячий секс, что подкрепляет запечатленный у вас в коре образ вашего партнера». Ни вам, ни ему не скучно. Вас всё восхищает друг в друге, потому что ваши отношения оказываются в счастливой переходной зоне между первой неодолимой страстью и последующим отвращением к пузырящимся коленям тренировочных штанов. «Если вы можете получать это каждую ночь, – объясняет Пфаус, – это как с мастурбацией: интенсивность поощрения снижается. Даже семяизвержение уменьшается в объеме! Люди, исследующие наркоманию, знают: принимая кокаин каждый день, вы становитесь устойчивы к нему».