А журналист нового типа – не столько добытчик информации, сколько ее преобразователь. Это вовсе не значит, что надо просто сидеть за компом и заниматься исключительно мыслительной деятельностью. Хотя жанр публицистической колонки сегодня тоже переживает ренессанс – в силу тех же самых причин. И конечно, репортер, как и раньше, должен бегать, смотреть, слушать и щупать. Но при этом понимать: какую бы эксклюзивную информацию ты ни надыбал – этого уже недостаточно для успеха. Ты должен дать читателю не только дозу новой информации, но и сильный заряд ясности. Теперь катарсис журналистского текста – не просто изложенная в нем шокирующая новость. Чтобы сотворить сенсацию в новом, информационном веке, надо суметь преобразовать разрозненную информацию в сущностное знание о том, что произошло. Во всяком случае, репортеру.

Это намного труднее, но и намного интереснее. По-моему, мы родились в нужное время и в нужном месте.

Население подмосковной Электростали – это одна тысячная России. Качество местного населения и среды обитания вполне позволяет утверждать, что это та самая часть, по которой можно судить о целом. Промышленный город, не большой, но и не маленький, не богатый, но и не бедный, оплот умного пролетариата и технической интеллигенции. Ровно двадцать лет назад выпускник школы № 5 Дмитрий Соколов-Митрич уехал отсюда в Москву, чтобы стать заместителем главного редактора журнала «Русский репортер». Специально для журнала «Эксперт» он решил вернуться в родной город, чтобы понять, что же изменилось в нем за два десятилетия.

Своя сторона

В городе Электросталь есть та сторона и эта. Все их так и называют: Та сторона и Эта сторона. Речь идет не об ориентировании, а скорее о географии. Тот, кто живет на Той стороне, никогда не назовет ее Этой, даже если в данный момент на ней находится. Он так и скажет: «Я сейчас живу на Той стороне, а раньше жил на Этой». – И махнет рукой через железную дорогу, вдоль которой через весь город тянется Великая Промзона. Собственно, она и делит Электросталь на Тот и Этот, придавая местной городской физике изрядную долю метафизики.

– Я не понял! А куда делся магазин «Удобрения»?! – мы с одноклассниками патрулируем Эту сторону спустя полжизни после выпускного бала. Те изменения на местности, к которым они давно привыкли, я открываю для себя только сейчас. Это их веселит и умиляет. Если бы не наши лица, можно было подумать, что внуки привезли дедушку посмотреть родной город, в котором он не был с довоенных лет.

– Нуты вспомнил, Димон! Его, кажется, еще во время перестройки закрыли. Кому теперь в городе нужны удобрения?

– А куда дели кафе «Сказка»?! Мы же там мороженое ели в железных мисочках – помнишь? «Южная ночь» – двадцать три копейки, кофе гляссе – девятнадцать.

– Ara. A теперь тут кафе «Аркадия», сам видишь. У них на двери написано, что там бесплатный вай-фай, только ты не верь – он уже полгода на работает.

– Слушай, а что случилось с «Рубином»? Откуда здесь все эти магазины?! Тут же цех был по производству лимонада! Я там целый месяц после десятого класса работал, бутылки на конвейер ставил!

Мы выходим из машины и беспрепятственно пересекаем линию бывшей проходной. Вместо производственных линий и складов здесь теперь какие-то магазины и офисы, здания облеплены витринами, как оспой. Кадык шалит, на глаза наворачиваются слезы.

– А я, кстати, и сам не заметил, как его закрыли, – удивляется один из одноклассников. – Я в этом районе теперь редко бываю.

Город наш всегда жил строгой микрорайонной жизнью. Северный (он же Шанхай), Южный (Четверка), Западный (Семь ветров), Восточный (Клюшки) и Центр. Заселение шло от тех или иных крупных предприятий, поэтому профессиональное сознание очень даже определяло местное бытие. У каждого микрорайона был свой характер, одни территории дружили, другие враждовали. Например, подросток из Семи ветров, оказавшись поздно вечером на Четверке, сильно рисковал здоровьем, а в Клюшки мог приходить как к себе домой. Наша семья сначала жила в Центре, потом в Шанхае, затем на Семи ветрах. Каждый раз приходилось мучительно самовживляться в новую среду. В будущем этот опыт сильно помог в жизни.

К каждому микрорайону прилагались искусственный пруд с зоной отдыха и обширная зеленая зона. Вообще, городская инфраструктура в Электростали конца семидесятых годов достигла своего расцвета и была близка к идеальной. На полторы сотни тысяч населения три многопрофильных спортивных комплекса, ледовый дворец «Кристалл» с одноименной хоккейной командой, два бассейна, шесть домов культуры, две музыкальные школы, Дворец пионеров, филиал Института стали и сплавов, техникум, множество ПТУ, художественное и музыкальное училища, два больничных городка, три железнодорожные станции и один вечный огонь. Не было только театра, трамваев, церкви и птичьего рынка. Но все это было в соседнем Ногинске, куда с интервалом в пятнадцать минут ходил автобусный маршрут под номером 20.

Электросталь – город молодой по возрасту (одноименный завод – ровесник революции), но в сущности это типичный город с замковой психологией. Только вместо рыцарских крепостей тут три завода. Самая мощная крепость – это Машиностроительный завод, который производит ядерное топливо и входит в структуры Росатома. Крепость поменьше – металлургический завод «Электросталь», выплавляющий более двух тысяч уникальных марок стали для космоса, авиации, спорта. Самая уязвимая цитадель – Электростальский завод тяжелого машиностроения (ЭЗТМ), но и его вполне хватило бы для полного счастья целому моногороду.

В экономике все эти промышленные крепости друг с другом не конкурировали, а вот по части социальной ответственности всегда старались друг друга переплюнуть. Жилой фонд и объекты соцкультбыта почти без остатка состояли на балансе того или иного промышленного рыцаря, и предприятия с азартом мерялись очередями на квартиры (у кого короче), стадионами (у кого длиннее), домами культуры (у кого красивее) и даже туристическими поездками для своих работников (у кого дороже).

Все три предприятия вместе с прилагающимися к ним НИИ не без приключений все же пережили девяностые и теперь пашут не хуже, чем в советские время. Вот только связь между их благополучием и качеством городской среды уже не столь прочная. Скорее наоборот. Теперь если городской объект еще принадлежит индустриальному феодалу, это значит, что он неуклонно деградирует. ЭЗТМ-овский стадион «Авангард», например, почти в руинах. А ледовый дворец спорта «Кристалл» долгое время находился в заложниках у Машзавода и умудрился остаться таким же, как во времена моего детства. Только в этом году муниципалитету удалось его выкупить, причем проценты по взятому для этой цели кредиту оказались ниже, чем цена аренды, которую город платил заводу долгие годы. Мэр Электростали Андрей Суханов утверждает, что теперь город сможет вкладываться во дворец спорта и через несколько лет жители его не узнают.

Чтобы окончательно распробовать на вкус родной город, заезжаю в свой двор. Эта сторона, Шанхай, улица Первомайская. «Кленовый лист» – именно под таким названием наш двор проходил в документах отдела по работе с молодежью тогдашнего горисполкома.