Я выждал несколько минут и резкими движениями стал вырываться на свободу, не замечая, как острые ветки глубоко вспарывают кожу рук. Ничего не видя от набежавших слез, я вытирал их кулаками, с которых капала кровь, и брел неизвестно куда, с неистовством безумца наворачивая круг за кругом по парку.

6

– Жан-Феликс? – позвал я.

За стойкой администрации было пусто, никто не отозвался на мой зов. Тогда я прошел в галерею, где ранее висела «Алкеста». Я хотел увидеть эту картину снова. Очередная попытка понять ее провалилась. Что-то в этой картине не поддавалось интерпретации, либо же было в ее значении нечто, что мне еще только предстояло постичь. Я терялся в догадках.

И вдруг – словно гром среди ясного неба! А вот этого я раньше не видел!.. Позади Алисии в темноте, если смотреть на картину под другим углом и очень пристально, тени собираются в изображение. На холсте – будто на голограмме, где в двух измерениях появляется третье, – проявилось еще одно изображение… едва различимый на темном фоне силуэт. Мужчина, прячущийся в темноте. Тот самый тайный соглядатай. Он шпионит за Алисией.

– Вы что-то хотели? – раздался голос.

От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Позади меня стоял Жан-Феликс. Судя по выражению лица, он не особо обрадовался, увидев меня в галерее.

– Что вы здесь делаете?

Я чуть не поделился с Жан-Феликсом своим открытием, однако вовремя сообразил, что это плохая идея.

– Возникли некоторые вопросы, – с улыбкой ответил я. – Сможете уделить мне пару минут?

– Не уверен. Я все рассказал и более помочь не в силах, – сухо проговорил Жан-Феликс.

– Видите ли, недавно выяснились новые факты…

– Какие?

– Во-первых, Алисия планировала покинуть вашу галерею. Этого я не знал.

Жан-Феликс ответил не сразу.

– Не понимаю, к чему вы клоните! – В его голосе росло напряжение, как в механизме заколки для волос, которая вот-вот защелкнется.

– Так это правда?

– Ну и при чем здесь вы?

– Алисия – моя пациентка. И я намерен помочь ей снова обрести дар речи. Но теперь вижу, что ее молчание в ваших интересах.

– На что, черт возьми, вы намекаете?!

– До тех пор пока об уходе Алисии из галереи официально не объявлено, вы смело можете пользоваться плодами ее трудов.

– В чем конкретно вы меня пытаетесь обвинить?

– Боже упаси! Я не обвиняю. Просто озвучиваю факты.

Жан-Феликс нервно расхохотался.

– Факты? Я немедленно свяжусь с адвокатом и направлю в Гроув официальную жалобу!

– Вряд ли вы захотите так поступить.

– И что же мне помешает?

– Я не успел упомянуть, как именно узнал о намерении Алисии уйти из галереи.

– Кто бы что ни говорил, он нагло врет!

– Думаю, самой Алисии можно доверять.

– Что?! – Жан-Феликса чуть удар не хватил. – Она… заговорила?!

– В некотором роде. Она дала мне свой дневник, и я его прочел.

– Ее… дневник? – Казалось, Жан-Феликс с трудом воспринимает человеческую речь. – Я не знал, что Алисия вела дневник…

– И тем не менее. Несколько ваших последних встреч описаны довольно подробно.

Повисла напряженная тишина. Жан-Феликс дышал, как паровоз.

– До свидания, – улыбнулся я и не торопясь покинул галерею.

Выйдя на улицу, я немного пожалел, что обошелся с ним так сурово. На самом деле я спровоцировал Жан-Феликса намеренно, дабы проверить, какая последует реакция. Теперь оставалось лишь дождаться его ответного хода.

* * *

По пути из галереи я позвонил двоюродному брату Алисии, Полу Роузу, чтобы предупредить о своем визите. Больше я не собирался рисковать собственным здоровьем. Шишка на затылке до сих пор чувствительно напоминала о неласковом приеме, который Пол оказывает незваным гостям.

Зажав телефон между ухом и плечом, я прикурил сигарету. Хотя затянуться толком не успел: трубку сняли тут же. Я очень надеялся, что услышу голос Пола, а не Лидии. И мне повезло.

– Слушаю?

– Добрый день, Пол. Это Тео Фабер.

– О, привет, дружище! Простите, что говорю шепотом: мама прилегла отдохнуть, не хочу ее беспокоить. Кстати, как затылок?

– Гораздо лучше, спасибо!

– Отлично. Ну чем могу помочь?

– Честно говоря, вскрылась новая информация об Алисии, и я хотел бы это обсудить.

– Какая информация?

Я объяснил, что Алисия дала мне почитать свой дневник.

– Дневник?.. А я и не в курсе, что она все записывала! И что там?

– Не по телефону. Вам удобно встретиться сегодня?

– Вам здесь лучше не появляться. В тот раз… – Пол замялся. – Короче, мама была не очень рада вашему приезду.

– Я догадался.

– В конце нашей улицы, там, где круговое движение, есть паб «Белый медведь»…

– Помню. Во сколько мне туда подъехать? – нетерпеливо перебил я.

– Давайте в пять. Думаю, я смогу ненадолго улизнуть.

В это время в трубке на заднем плане послышался голос Лидии: видимо, она проснулась.

– Мне пора. Увидимся в пять, – торопливо зашептал Пол и повесил трубку.

* * *

Несколько часов спустя я направлялся в Кембридж. Сидя в вагоне поезда, после некоторых колебаний все же сделал еще один звонок – Максу Беренсону. Он уже высказывал профессору Диомидису свое недовольство и вряд ли обрадуется, вновь услышав мой голос. Но, к сожалению, в этот раз выбора у меня не было. На звонок ответила Таня – и показалась мне вполне здоровой.

– Не думаю, что он сможет уделить вам время. Точнее, это невозможно: сегодня Макс целый день на встречах. – Я отчетливо уловил, как напрягся голос Тани, когда она услышала мое имя.

– Тогда я перезвоню позже.

– Не уверена, что стоит…

Я расслышал приглушенный голос Макса и Танин ответ: «Я не могу такое говорить, Макс!»

Через мгновение он выхватил трубку и прорычал:

– Я сказал Тане, чтобы она послала вас по известному адресу!

– Даже так…

– И хватает же у вас наглости звонить мне снова! Я уже беседовал с профессором Диомидисом!

– Я в курсе. Однако обнаружились новые факты, которые касаются лично вас.

– Что еще за факты?

– Дневник, который Алисия вела в течение нескольких недель, предшествующих убийству, вплоть до самого дня трагедии.

В трубке повисла тишина. Я продолжил: