— Ну, Ленка, наконец-то… полдня жду. Голодный уже.

— Так пошли вниз, что-нибудь поедим.

— Ты давай-ка, снимай свое платье дурацкое.

— Оно дорогое, а не дурацкое…

Платье — не мозги; через пару секунд молния благополучно сломалась под Славкиным натиском.

— Черт, что за застежки, Ленка… мне последние два дня уже порнуха с твоим участием снится… Я соскучился, мать. Только не кричи, слышимость, блин, тут.

Вещи разлетелись по комнате. Славка рукой зажал мне рот; все случилось грубо, безо всяких прелюдий, и от того невероятно; еще несколько минут ничего, кроме тяжелого мужского дыхания, не существовало. Как тогда, в день скоропостижного бегства из квартиры первого мужа. Горячая волна обдала теплом с головы до ног и только после этого я окончательно расслабилась. Через пару минут сознание потихоньку вернулось.

— Ну что, Вячеслав Дмитриевич, как ваш желудок? Может, спустимся и найдем какую-нибудь забегаловку?

— Не… через час всех ждут на приветственный ужин.

— Тогда потерпим.

Мы залезли в ванну; целый час я слушала про последний операционный день. Про ужасную черепно-мозговую травму у беременной девушки, потом какой-то блатной мужик с огромной опухолиной, потом ребенок с большой аневризмой и пара кровоизлияний. Беременная осталась и с головой, и с дитем; блатному мужику тоже повезло — четыре с половиной часа — и появился шанс на выздоровление. Остальные случаи оказались банальны, поэтому выпали из подробного рассказа.

— Представь, Ленка, до чего дошел. Если что-то простое, так даже не думаю об операции. Руки оперируют, а я про другое — то отчет по отделению, то график дежурств или про тебя. Особенно последние два дня. Все планы строил, как купаться будем в Атлантике.

— Тут вода прохладная.

— Ничего. Бутылочка местного портвейна, и вперед.

За ужином все наши планы кардинально поменялись. Чтобы не столкнуться с нашими соотечественниками, мы нашли одинокий столик в самом углу, но не вышло — через пару минут на соседние стулья плюхнулись три огромных мужика. Сибиряк, астраханец и парень из Сочи. Мир врачей очень тесен; все знают друг друга, особенно хирурги одной специальности.

— Сухарев, привет! Неужто приперся! Ты ж носу никуда не высовываешь. А кто это с тобой? А ну-ка, познакомь.

— Привет, мужики. Это Лена, эндокринолог. Работает по соседству.

Парень из Сочи недвусмысленно подмигнул.

— Сухарев, а что, только светилам разрешили «эндокринологов по соседству» брать?

Славка силился изобразить серьезное лицо.

— Не мычи, Саня. А то получишь.

— Да ладно, мы ж могила. Леночка, вы скрасите эти три дня. Так что, пацаны, куда двигаем?! Ночной город зовет!

И тут НАЧАЛОСЬ.

Буквально через час мы шли по набережной, мимо многочисленных баров и клубов; кто-то громко рассказывал про огромную железяку, торчащую из затылочной кости, все смеялись, потом уселись в первое попавшееся заведение. Кроме меня, по-английски никто не говорил, потому переговоры остались на даме.

— Лена, пусть принесут пару бутылок виски и что-нибудь закусить.

Почти двадцать минут я препиралась с официантом, потому что бутылки в цивилизованном обществе не продают, только «дриньки». Бедный парень даже не знал, сколько будет стоить целая бутылка виски, а тем более две. В конце концов, пришлось уступить четырем большим русским мужикам; выпили все до дна, почти ничем не закусили. Потом пошли дальше — еще пара заведений, жаркие латинские танцы, смех, громкая музыка и веселые португальские девушки.

Наконец вернулись в гостиницу…

Утром на конференции все были как штык, без десяти девять. Сели на заднюю парту, сначала что-то слушали; прошел час или два, а потом снова — НАЧАЛОСЬ.

Астраханец достал планшет, понеслись смешные ролики и фотки из операционной. Огромные опухоли, туберкулез мозга, железные прутья, торчащие прямо из темечка. Через двадцать минут на нас стали оборачиваться. Кое-как дотерпели до середины конференции, а потом не выдержали — и снова бар, виски, бар, виски, латина…

В последний день вместо конференции МЫ поехали на пляж, с самого утра. Местное население отдыхало, но не купалось — вода БЫЛА прохладнОЙ. Что до нас — с девяти до двенадцати утра — шесть бутылок портвейна на пятерых, и вода тут же стала вполне себе теплой. Мы со Славкой залезли на несколько метров от берега и целовались.

— Вот мужики мне сейчас завидуют.

— Они тебе и так завидуют, ты ж светило.

Потом еще три или четыре бутылки без моего участия, и к двум часам по разгоряченным лицам и красным глазам я поняла — надо что-то делать.

— Мужики, давайте закругляться. Пошли, поедим.

Кое-как собрала баранов в стадо и притащила в ближайшее уличное кафе. Уселись за столик; время ранее, посетителей немного, официант ненавязчиво отсутствовал. Саня из Сочи уже довольно серьезно потерялся в реальности и периодически пытался упасть со стула; однако мыслями и планами оставался бодр.

— Ленка, блин… пусть поесть принесут! Пацаны, давайте в локотки, а? Кто кого?

Смотреть на хирургический рестлинг не хотелось, и я пошла к стойке спросить меню. Минута — за спиной услышала шум, повернулась и увидела странную картину — вместо рестлинга мужики явно занялись вольной борьбой; валяли друг друга по полу, столы и стулья летали, народ вокруг разбежался. Бармен и темнокожая официантка тут же спрятались под барную стойку и с ужасом смотрели на происходящее. Я побежала разнимать. Кое-как подняла стол и стулья, вернула мужиков в сидячее положение и скорее побежала обратно. Попросила не вызывать полицию и как можно быстрее принести четыре горячих блюда.

— Мадам, вы же ничего не выбрали.

— Теперь все равно. Главное побольше, и с мясом.

Чернокожая красавица смотрела на меня глазами, полными ужаса.

— Мадам, кто эти мужчины?

— They are Russian surgeons[2], черт подери.

Довольно быстро принесли четыре тарелки с мясом и овощами; ближайшие десять минут очумевшая официантка наблюдала, как Елена Андреевна с ложки кормит Санька. Потом принесла бесплатно крепкий чай и в момент передачи счета взяла мою руку и поцеловала. За мужество, подумала я тогда.

Вот она, участь баб государства российского.

В центр города вернулись уже почти в приличном виде, еда сделала свое дело. Последний день командировки; мы решили хоть немного посмотреть город. Первое же историческое здание оказалось Министерством иностранных дел; из парадной двери вышел приличный дядька в дорогом костюме, уселся в «Мерседес-купе», достал косяк и прямо посреди улицы немного расслабился. Мы вернулись в свой номер, и Славка хоть и был в состоянии полной интоксикации, но обнаружил второе дыхание. Легким движением он посадил меня на край широкого подоконника и крепко обхватил бедра. Окно открыто, третий этаж; голой спиной я ощущала движение ночного воздуха. Рядом — горячее мужское тело, за колыхающейся занавеской — беспечный город, вечный подросток на зыбкой волне эротики и жажды удовольствий. Страсти последнего дня все-таки дали о себе знать; Славка не дошел до ванной комнаты и завалился на кровать почти бездыханный; последняя мысль перед сном: