Аура сына Джефа была однотонной. Он верил в свою правоту, но не хотел за нее драться.

– Ты не ошибаешься, – признал Джардир, – но ты глупец, если думаешь, что я буду праздно стоять и смотреть, как демоны гадят на кости Каджи.

– Я тебя и не прошу, – покачал головой Пар’чин. – Я прошу, чтобы ты, если до этого дойдет, смотрел, как они оправляются на Исака, Маджи, Мехндинга. Даже на Джардира, если найдут.

– Не найдут, – с облегчением возразил Джардир. – Мой святой предок погребен в Копье Пустыни. Мы можем перенести туда тело Каджи.

Тем не менее перспектива дать алагай осквернить тела великих вождей Эведжаха привела его в ужас. Пусть на кону стояла судьба Ала, он не знал, сумеет ли, став очевидцем подобного, не вмешаться.

– И какого же преимущества добьемся мы этой… жертвой? – горько спросил Джардир.

– Мы не выкрадем Каджи, – ответил сын Джефа. – Первый Шар’Дама Ка еще раз послужит своему народу и станет приманкой в ловушке, которую мы устроим на его гробнице. Анох-Сан огромен. Мы не можем с точностью предсказать, где нанесут удар мозговые демоны, за исключением этой единственной усыпальницы, которая так четко видна в моей памяти. Они идут туда, Ахман. Они направят на нее все силы. А мы их встретим, одетые в плащи-невидимки. Когда они войдут, мы захватим одного, перебьем стольких, скольких сумеем, пока они не оправятся, и скроемся.

Джардир скептически скрестил руки:

– И как мы это осуществим?

– С помощью короны.

Джардир вскинул брови.

– Меточное поле Короны Каджи на полмили отгонит любого демона и даже целое их войско, – сказал Пар’чин.

– Я знаю, – отозвался Джардир. – Это моя корона.

Пар’чин улыбнулся:

– А знаешь ли ты, что можно создать поле на расстоянии? Как пузырь, не пропускающий демонов внутрь, или как Лабиринт…

– …не выпускающий их наружу, – сообразил Джардир. – Если вступить в ближний бой, то…

– …можно запереть их с нами, – подхватил Пар’чин.

Джардир сжал кулак:

– Мы можем уничтожить полководцев Най еще до начала Шарак Ка.

Пар’чин кивнул:

– Но толку от этого будет мало, если их королева отложит и высидит новых.

– Алагай’тинг Ка, – посмотрел на него Джардир. – Мать демонов.

– Именно, – кивнул Пар’чин. – Убьем ее – и окажемся в шаге от победы. Если этого не сделать, они вернутся, пусть даже возвращение затянется еще на три тысячи лет. В конце концов они нас уничтожат.

– А если я не соглашусь с этим планом, Пар’чин? – осведомился Джардир. – Украдешь мою корону и попытаешься справиться в одиночку?

– Наполовину верно, – ответил Арлен. – В новолуние мозговики придут в Анох-Сан, и я буду там – с тобой или без тебя. Если ты не видишь в этом смысла, я в тебе ошибся. Забирай корону, ползи обратно на свой потрясный трон и предоставь Шарак Ка мне.

Джардир скрипнул зубами.

– А копье?

– Копье мое, – сказал Арлен. – Но если ты поклянешься солнцем, что пойдешь со мной, я не колеблясь отдам его тебе и назову это сделкой. Если нет, я возьму его в Недра и лично проткну им сердце королевы демонов.

Джардир долго смотрел на него.

– В этом не будет надобности, Пар’чин. Меня возмущает, когда мне даруют то, что и так мое, но что я за аджин’пал, если отпущу тебя в такое странствие одного? Ты можешь считать Эверама выдумкой, Пар’чин, но Он, должно быть, поистине любит тебя, коль наградил такой отвагой.

Пар’чин улыбнулся:

– Папаша всегда говорил, что вместо ума у меня чаще бывает сума.

Арлен хлопотал в кухне, руки так и мелькали. Повар из него был никудышный, но за годы одиноких странствий он худо-бедно научился варить картофель и жарить мясо с овощами. Огня не разжигал; жар обеспечивали тепловые метки, выгравированные на котелках и сковородках. Они активизировались при касании.

– Помочь? – спросил Джардир.

– Ты – и поможешь? Неужели самопровозглашенный властелин мира хоть раз дотронулся до сырых продуктов?

– Ты знаешь меня хорошо, Пар’чин, – отозвался Джардир, – но не настолько, как думаешь. Разве я не был най’шарумом? Нет черной работы, на которой я не гнул бы спину.

– Тогда нагни спину и накрой на стол.

Знакомое подтрунивание, и Арлен не сознавал, как ему этого не хватало. Так легко вернуться к былым отношениям, стать братьями во всем, кроме имен. Джардир стоял бок о бок с Арленом в его первую ночь в Лабиринте, а в Красии такие узы считались не менее прочными, чем кровные. Да что там – прочнее.

Но Джардир замышлял убить его ради власти. Без злобы, но поступил, как хотел, и даже сейчас Арлен не знал, повторит ли он попытку, выпади ему такая возможность непосредственно в сию минуту… или в будущем. Он присмотрелся к ауре «брата», ища намек на подобное, но ничего не разобрал без магической Тяги, пропущенной через Джардира, и Познания в полноте – вторжения, которое Ахман непременно бы почувствовал и счел оскорблением.

– Спрашивай, Пар’чин, – пригласил Джардир.

– Что? – удивился Арлен.

– Я вижу вопрос, который гложет твой дух. Спроси, и покончим с этим.

– Попозже, – кивнул Арлен. – Некоторые дела даются лучше на сытый желудок.

Он закончил стряпню и терпеливо подождал, пока Джардир прочтет над трапезой молитву. Арлену хватило бы одного блюда, но Джардир получил серьезные ранения в поединке на скале, и, хотя магия залечивала их мгновенно, она не могла сотворить кровь и плоть из ничего. Джардир опустошил три котелка и продолжил угощаться фруктами, пока Арлен убирал со стола.

Арлен вернулся и молча сел, наблюдая, как Ахман расправляется с плодами, оставляя лишь черенки, кожуру и косточки.

– Спрашивай, Пар’чин, – повторил Джардир.

– Той ночью, в Лабиринте, ты решил убить меня сгоряча или наша дружба была изначально притворством?

Он всмотрелся в ауру Джардира, испытав некоторое удовольствие, когда та на миг расцветилась стыдом и болью. Джардир быстро взял себя в руки, встретился взглядом с Арленом и протяжно выдохнул, раздувая ноздри.

– То и другое, – ответил он. – И в то же время – ничего из этого. Когда в ту первую ночь Инэвера бросила кости, она сказала мне принять тебя как брата и держать при себе, ибо если мне суждено взять власть, то настанет день, когда придется тебя убить.

Арлен напрягся, и незваная внешняя магия устремилась к нему, разжигая кожные метки.

– Не похоже на «то и другое», – процедил он. – Как и на «ничего из этого».

Джардир заметил горение меток, но вида не подал и не отвел глаз.

– Тогда я ничего о тебе не знал, Пар’чин, кроме