На бетон под Ареем натекла лужа мерцающейкрови. Его страшный меч лежал метрах в трех от правой руки. Левой рукой Арейпытался еще вцепиться в свой дарх, однако ослабевшей руке это было не по силам.То и дело она соскальзывала по сосульке дарха и вновь упорно ползла вверх.

«Как же это возможно? Он же лучший, лучший!Разве с лучшим могло такое случиться?» – беспомощно подумала Ирка. И тотчаспоняла, что да, могло. Когда Ирка подошла, Арей с трудом разлепил глаза итяжелым взглядом посмотрел на Ирку. Валькирия усомнилась, что он вообще ееузнал.

– Какая удача, противная хозяйка! Срезайтескорее его дарх! Он даже двинуться не может! – засуетился Антигон.

Наверное, Арей его услышал. Правая рука Ареяпотянулась к мечу, но он валялся слишком далеко. Тогда раненый попыталсяпридвинуть к себе меч взглядом, но не сумел и этого.

Ирка смотрела на Арея и с ясностью виделанедавний бой. Пока одни тартарианцы выслеживали Эссиорха, другие выманили Ареяиз резиденции и разом набросились на него. Первые раны были получены барономмрака из засады прежде, чем он успел обнажить клинок. А уже после быстротеряющий силы Арей бился с врагами, пока совсем не ослабел.

«Почему беглецы из Тартара не добили Арея?» –подумала Ирка и тотчас поняла, что они ощутили приближение валькирий.Тартарианцы решили, что тех будет как всегда двенадцать. А раз так – зачемрисковать? Валькирии добьют Арея и сами. Филомена или Таамаг не слишкомцеремонятся со стражами мрака, даже с ранеными. На одиночку же они едва лирассчитывали.

Ирка подошла к Арею шага на два и присела накорточки, положив копье на колени. Она была в растерянности. Все, казалось,складывалось в ее пользу. Вот – Арей, вот его дарх. Просто не поленись ивозьми. Сражение, которое в любом другом случае стоило бы ей жизни, теперь быловыиграно чужими руками.

Антигон беспокойно подрыгивал рядом.

– Чего ты тянешь, госпожа? Сейчас появитсяДохляндий Осляев! Спеши! Срезай дарх!

Арей с усилием поднял голову. Захрипел.Попытался вцепиться в дарх. Пальцы соскользнули. Ирка завороженно смотрела надлинную сосульку, перемазанную мерцающей кровью. Сосулька гипнотическишевелилась, как елочная игрушка в новогоднюю ночь. Смотреть на дарх былофизически больно. Он обжигал глаза, как обжег бы и руку. Однако в этой болибыло что-то притягательное, завораживающее. Глаза слезились, дыханиеобрывалось.

Антигон подбежал к Ирке и нетерпеливо потянулее за руку.

– Это же дарх стража мрака! Срежь его! Подцепизазубриной на копье!

– Я не могу! Он беспомощен!

– О, вечное небо! – простонал Антигон,дергая себя за бакенбарды с такой яростью, что вырвал сразу целый клокволос. – Ты же не кошелек у него вытаскиваешь! Это эйдосы! Их сотни! Онистрадают! Спаси их, хозяйка!

Ирка послушно встала и, стараясь не глядеть настрашные раны в груди Арея, потянулась копьем к цепи его дарха. Мечниктоскливыми глазами следил за приближающимся наконечником. Почти коснувшисьдарха, Ирка внезапно осознала, что собирается сделать, и отдернула копье.

– Я не могу! Не я его победила. Он не причинялмне зла.

– Не причинял тебе – причинял другим. Он стражмрака! Понимаешь: мрака! – завопил Антигон. – Он сейчас затянет раныи прикончит тебя! Думаешь, он не отрубил бы тебе голову, если бы сражался стобой? Да тысячу раз!..

– Он ранен!

– Ну так что из того? Ранен и ранен! А ну,лежи!

Антигон шагнул к Арею с явным намерениемприпечатать его булавой. Это было сделано так спокойно и с такой непоколебимойуверенностью, что Ирка невольно вспомнила Бабаню, которая с таким же праведнымлицом давила мух на оконном стекле. И плевать, что мухи были сонные и едваползали. По мнению Бабани, мухи вообще не заслуживали того, чтобы жить.

Не задумываясь, Ирка подсекла древком копьяколени Антигона, а ногой ловко выбила из рук упавшего кикимора булаву. Булаваотлетела далеко в сторону.

– Не смей! Ты хотел ударить раненого! Тыболен!

Кикимор, морщась, поднялся с земли. В еговзгляде был бесконечный укор.

– Зато вы здоровы, прекрасная хозяйка!По-вашему выходит, что и упырю осиновый кол в грудь загонять не надо, пока онднем в гробике лежит и детскую кровь не тянет! – проворчал он с обидой.

Ирка не могла отвести взгляд от дарха. Егонеуловимо закругляющиеся грани заставляли глаза скользить по ним. Боль исчезла.Теперь они завораживали. Притягивали. Расслабляли. Ирка вспомнила историю омолодом человеке, который случайно обнаружил в чаще потерянный дарх и так долгосмотрел на него, что очнулся, лишь став глубоким стариком. Странно, что он неумер от жажды, холода и голода. Хотя, возможно, дарх сам дает силы тому, кто нанего смотрит.

Силой заставив себя оторвать взгляд от дарха(ощущение при этом было такое, как однажды зимой, когда она по глупости лизнулаполозья санок), Ирка повернулась к Арею спиной. Она понимала, что оказыватьпомощь мечнику не надо. И перевязывать его не надо. Раны он залечит и сам.

Увидев, что валькирия-одиночка уходит, Антигонпрыгнул и повис у хозяйки на ноге.

– Что вы делаете, хозяйка? Вы что, все забыли?Если не будет дарха, вы лишитесь шлема и доспехов!.. Вы убиваете себя, госпожа!

– Плевать... Ты не понимаешь, Антигон! Иникогда не поймешь! – сказала Ирка устало.

Честный кикимор действительно ничего непонимал. Зато умел разбираться в интонациях. Руки Антигона разжались. Онотпустил ногу и обреченно потащился за Иркой. Когда они уходили, Арей набралсясил уже настолько, что лежащий на земле меч медленно, рывками подползал к еголадони.

Отойдя шагов на двадцать, Ирка остановилась.Она внезапно поняла, что никуда идти не нужно. Да и куда теперь спешить? Еежизнь закончена. Задание провалено. Копье и шлем почти утрачены. Два-три штрихаи все.

Ирка уже очерчивала наконечником копья кругдля телепортации, когда кикимор хлопнул себя по лбу.

– Ой, булаву забыл! Не оставлять же! –охнул он и ненадолго отбежал.

Ирка едва заметила его отсутствие. Она ощущаласебе обреченной. Она смотрела на свои ноги и думала, что вскоре они станутмертвыми. Будут лежать на коляске, а Бабаня станет укладывать их, точно двасиних бревна. Что ж, лучше так, чем копьем срывать дарх с раненого. Через своюжизнь перешагнуть можно, а через подлость нет. Подлость как стеклянная гора,вершина которой в небесах, а подножье в Тартаре. Один раз начав скользить,скользишь бесконечно.

– Ну что, хозяйка? Мы в «Приютвалькирий»? – бодро спросил вернувшийся Антигон.

Ирка усмехнулась. Ее существо заполнилосьстранной, обреченной отвагой. Теперь она не моргнув глазом шагнула бы и вдоменную печь. Страх только тогда остается страхом, когда существует иллюзияспасения. Если же дорога идет дальше без развилок, то нет и страха.