– Как ты сюда попала? – ошарашенно спросила я, рванув к ней и пытаясь удержать ее. Но у меня не получилось. Олеся легла на пол, а я склонилась над ней.

Она скривила губы.

– Это было не так трудно. Я все время следила за тобой, и когда Руслан повел тебя по коридору, я поняла, что не должна терять ни минуты. Я пошла за вами и так оказалась в соседней комнате. Там я сделала вид, что тоже приняла дозу, и развалилась на диване. Руслан ушел, и я рванула сюда. Ни у кого и подозрений не возникло. Багдасариев любит баловаться групповушкой. Ладно, хватит об этом. – Слова вырывались из Олеси с натужным хрипом.

– Слушай, Олеся, – в голове у меня мелькнула догадка. – Поэтому ты меня и загримировала под Ингу? В расчете, что Багдасариев быстрее клюнет.

– Сработало! – хмыкнула Олеся. – Расчет оказался верен.

– Слушай, может, я все-таки попытаюсь выбраться отсюда с тобой?

– Думаешь, удастся? – Она схватила меня за руку. В глазах Олеси появилось странное выражение. – Ты знаешь, я скрыла от тебя тот факт, что я встречалась с твоим мужем. Я обвиняла его в смерти сестры, но он честно сказал, что не виноват. У него была температура, а его заставили делать операцию. Я его тогда еще спросила: док, а зачем вы этим занимаетесь, вроде бы вы не дерьмо и не сволочь? Ради денег, да? Вам хорошо платят? И он мне сказал, что нет, не из-за денег. Просто его крепко держат на крючке. Когда-то давно он был виновен в смерти одного человека, своего пациента, и, к сожалению, этот факт стал известен Керкозову, и тот шантажирует его. Он очень сожалел об Инге и сказал, что давно хочет все бросить к черту. А Инга ему как сигнал. Действительно, пора! Я ему еще сказала: док, а вы думаете, что вас так легко отпустят?

– А он что? – выдавила я.

– Ничего не сказал.

Я словно омертвела.

– Эй, – Олеся дернула меня за руку. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – прошептала я.

– Тогда слушай внимательно. Ты не думай, – и ее губы скривились в усмешке. – Ты всего лишь пешка в большой игре. Макс использует тебя. Макс всех использует. Ему нужен сенсационный материал, и он его получит. Макс тот еще тип. Он был бойфрендом Инги. Понимаешь? – зашептала она. Кровь просачивалась сквозь ткань красного платья, пятно расплывалось на глазах. – Он ее предал и бросил, как и остальных. Понимаешь, как только ты ему станешь не нужна, он тебя тоже бросит.

Стрельнуло в висках. Я поднесла руки к голове. Боль была такой сильной, что казалось, еще немного, и голова взорвется изнутри.

– Макс? – прошептала я.

– Ну да, твой ненаглядный Макс еще та сволочь и кобелина. Спроси у него об Инге. Спро…

Олеся издала странный звук, похожий на бульканье, и открыла рот. Она была мертва.

Я сидела около нее в полном ступоре. Я обвела глазами комнату и вскочила на ноги. Бежать отсюда! Бежать быстрее! Я нагнулась над Олесей, раскрыла ее сумку и достала ключи от машины. Сунула их в свою сумочку. Я сделала шаг к двери и уже взялась за ручку, но что-то остановило меня. А если есть другой выход? Я подошла к балкону, дверь балкона была закрыта, но я с тихим звуком повернула ручку и толкнула дверь. Было уже темно. Сама вилла освещалась мягким голубым светом, но на лужайке перед ней было довольно темно. Я была на втором этаже. В принципе невысоко: можно прыгнуть. Главное – удачно приземлиться. Внизу слышались крики смех, визг. Наверное, фонтанные игрища были в полном разгаре. Я перекинула ногу, встала с другой стороны балкона, держась за лепные белые балясины-столбики, нагнулась вперед и… прыгнула.

Упав на землю, я чуть не заорала от боли. Руку скручивало, хотелось прыгать на одной ножке, стонать во все горло и матюгаться. И ничего этого я сделать не могла. От боли у меня даже слезы на глазах выступили. Сумка при моем полете отлетела в сторону и валялась на земле в нескольких метрах от меня. Я стиснула зубы и пошла к стоянке машин через ту самую лужайку, которую мы пересекали несколько часов назад, моля о том, чтобы никого не встретить. Я молила своего ангела-хранителя помочь мне, не брать на сегодня выходной, а спуститься с небес и заняться моими грешными делами.

Я подумала, что мне надо торопиться. У меня есть фора во времени: наверняка все знают, что Багдасариева во время секс-утех беспокоить нельзя. Но в любой момент это время сожмется, как шагреневая кожа, исчезнет, и я останусь один на один с Русланом и беспощадными псами-секьюрити. Боль в руке немного утихла. Но как я поведу машину в таком состоянии? Впрочем, мне главное – выехать за ворота, там я решу, что делать.

Где Олеся поставила свой «Бентли», я помнила очень приблизительно. Но память включилась на полную катушку, вскоре я обнаружила машину во втором ряду. Я достала ключ из сумки, и здесь один из амбалов выкатил из своей будки.

– Уезжаете? – спросил он.

– Да. Что-то плохо стало. Голова.

Он посмотрел на меня тупым, ничего не выражающим взглядом и вернулся к себе. Вспыхнул свет, и теперь я могла хорошо ориентироваться в пространстве. Боль в руке была уже не острой, а ноюще-тупой.

Я нырнула в салон машины и вставила ключ в зажигание. Мои руки дрожали. Я с трудом перевела дух и откинула волосы назад. Ворота открылись, и я выехала на дорогу. Проехав минут пять, я поняла, что долго не протяну. Водить в таком состоянии я не могла, а в любой момент кто-то на вилле мог обнаружить тело Багдасариева и послать за мной погоню. Руслан помнил, что я оставалась в комнате с его шефом, наличие трупа Олеси с пистолетом в руке его убедит мало. Наверняка он захочет побеседовать и со мной.

Тащиться дальше по дороге, как черепаха, было не только неразумно, но и опасно. Я проехала еще немного и остановилась. Вынула платок из сумки и стерла отпечатки пальцев, где могла. Схватив свою сумочку, я вышла на дорогу и, держась обочины, пошла вперед. Еще немного, и я попаду в сам город.

Несколько раз у меня возникало искушение взять в руки сотовый и позвонить Максу. Уж он-то наверняка за мной примчится сразу, как только я дам о себе знать. Раз он заинтересованное лицо во всей это истории. О его интересе в этом деле мне поведала Олеся, так же как и о том, что Макс был любовником ее сестры Инги. Я остановилась. Думать мне об этом, честно говоря, не хотелось. Ни о Максе, ни об Инге, ни об Олесе.

Это была их история. Но не моя. Мое дело – передать Максу часы с миниатюрной видеокамерой, и все. После этого мы полюбовно разбежимся в разные стороны. Мавр сделал свое дело – мавр может идти. То, что я была в роли мавра, душу мне не грело. Но и особой досады я не испытывала. Скорее тупое безразличие. Олеся настолько оглушила меня этой информацией, что боль и эффект от сказанного пока не доходили до меня. Я находилась словно под наркозом, и главная ломка была еще впереди. На секунду у меня возникло искушение сорвать с руки часы и закинуть их в кусты подальше, а Максу сказать, что потеряла. Убийство, которое совершили на твоих глазах, кого угодно выбьет из колеи, и вполне объяснимо, что я была в состоянии аффекта, к тому же, убегая с виллы, где-то посеяла этот важный предмет. Но я подавила это желание. Нет, раз Макс хочет этой сенсации, он ее получит. В конце концов, он так старался. Даже меня соблазнял со знанием дела. Герой должен получить свою награду. Мне хотелось швырнуть Максу в лицо эти часы, и пусть он подавится ими. А я поеду в Ниццу и возьму билет на первый же рейс в Москву, не оставаясь здесь больше ни на секунду.