Но, увы, первая острота раскаяния притупилась, и темная сторона моей натуры начала снова обретать прежние силы и требовать выхода. Но вместе с тем одна мысль воскресить в себе Хайда приводила меня в ужас.

Был прекрасный январский день, полный солнца, звонкой капели и птичьего чириканья. Я сидел в Риджент-парке на скамье, и против моей воли зверь в глубине души облизывал косточки сладостных воспоминаний.

Вдруг по моему телу пробежала мучительная судорога, я почувствовал сотрясающий озноб и боль. Одежда повисла на мне мешком, рука, лежавшая на колене, стала жилистой и волосатой.

Настойки и порошки были спрятаны у меня в кабинете, но как до них добраться? Я решил прибегнуть к помощи Лэньона и написал два письма: одно – Лэньону, другое – Пулу.

Затем я снял номер в гостинице и до утра просидел у камина, грызя ногти. Когда я снова стал собой в кабинете Лэньона, ужас моего друга, возможно, его смерть лишь слегка взволновали меня. Я уже боялся не плахи, я страшился навсегда остаться Хайдом. Я шел к своему дому, и вдруг меня охватила неописуемая дрожь. Мне только-только хватило времени укрыться в кабинете.

Теперь мне удавалось сохранить облик Джекила только при постоянных приемах препарата. Но, к сожалению, то, что приносили из аптек… эти порошки не обладали нужными свойствами.

В любой час дня и ночи могла пробежать по моему телу роковая дрожь… Стоило мне уснуть или задремать в кресле, как я просыпался Хайдом. Хайд словно обретал власть надо мной, по мере того как Джекил угасал.

Хайд начинал ненавидеть Джекила, его бесило отвращение Джекила к нему. Запасы соли, не возобновлявшиеся со времени первого опыта, иссякали. Вскоре на дне ящика остался один-единственный бесценный пакет порошка и остаток настойки на донышке флакона.

Я тороплюсь завершить мою исповедь, ибо опасаюсь, что, превратившись в Хайда, я с воплем наслаждения уничтожу эти листки.

Передо мной стояло зеркало, но я боялся в него посмотреть. Сейчас я приму последний остаток чудовищного зелья. Кого я увижу в зеркале? Доктора Джекила или мистера Хайда?

Но я не хочу этого знать! Я наклонился и разгреб солому, прикрывшую острый топор. Силы еще хватит моей руке. Я не узнаю, кто последним отразится в зеркале.

Удар! Звон сверкающих осколков. Я упал, не чувствуя, как стекло вонзается в мое тело. Но впервые за долгое время странное успокоение охватило меня… Как будто больше не существовало ни доктора Джекила, ни мистера Хайда… Кто я? Я не знал этого сам. Как будто мне удалось уничтожить их обоих вместе с отражением. Но так ли это, кто знает?

УНДИНА

По повести Ф. де ла Мотт Фуке

Глава 1

О том, как встретились рыцарь Гульбранд и Ундина

этот весенний вечер перед дверью своей избушки сидел старый рыбак и чинил рваную сеть.

Луг, где стояла избушка, доходил до берега моря. Шелковая трава отливала серебром, повсюду поднимались разноцветные полевые цветы. Странно, что в этом краю стояла только одна избушка, в которой жили старый рыбак с женою. Но, если вдуматься, было понятно почему: вокруг, чуть отступя, возвышался густой непроходимый лес, пугая своей темнотой и могучими деревьями. О нем ходили страшные слухи. Будто бы злые призраки поселились в нем и пугали всех, кто входил на узкую тропинку, ведущую к морю. Часто виделся там белый призрачный образ, кивающий прохожим еле различимой головой. Но на самом деле это был просто быстрый ручей, бегущий из глубины леса.

Вдруг старый рыбак прислушался. Донесся дальний топот копыт. Невольно рыбак испугался и прочел молитву – много лет как к ним никто не заезжал. Внезапно из леса выехал юный рыцарь на белом коне. На плечах его был бархатный плащ алого цвета, под ним виднелся тонкий узор кольчуги. Рыцарь был статен, красив, и лицо его казалось добрым и приветливым.

Рыцарь спросил:

– Можно ли мне с моим конем найти здесь у вас на ночь прибежище?

– С милостью просим, – с поклоном ответил ему старый рыбак, – если тебя не смущает наше убогое жилище. Мы наш скудный ужин с радостью с тобой разделим.

Рыцарь разнуздал коня и пустил его на свежий луг, сказав при этом:

– Вечером поздно в этот страшный проклятый лес не хотелось бы мне возвращаться – боже избави.

Рыбак пригласил в хижину усталого гостя. Он и его жена усадили рыцаря у огня.

– Откуда ты, благородный рыцарь? – спросила старушка.

– Имя мое Гульбранд. Неблизко отсюда мой замок Рингштеттен.

Вдруг рыцарь замолчал, потому что услышал за окном какой-то шорох и плеск, как будто кто-то нарочно брызгал в окно, да так, что стекло зазвенело.

Старик вскочил и с досадой крикнул:

– Ундина, полно проказничать! У нас сегодня в хижине гость.

Потом, обернувшись к рыцарю, сказал:

– Уж ты, пожалуйста, не взыщи, благородный гость, это наша дочка Ундина. Только она нам совсем не родная, найденыш. Всё шалит и проказит целый день. Просто сущий младенец, но сердце у нее самое доброе.

И старушка, соглашаясь, покивала седой головой.

Вдруг со стуком распахнулась дверь, и на пороге показалась девушка столь изумительной красоты, что рыцарь застыл не в силах слова сказать. Светлые волосы вились вокруг нежного личика, алые губы, как у младенца, были полуоткрыты. Но прекраснее всего были ее глаза, голубые, как ясное небо в летний день. Они вспыхивали звездами и сами дарили лучи.

Она вдруг подбежала к рыцарю и, опустившись перед ним на колени, начала, как малый ребенок, играть блестящей золотой цепью, к которой был прикреплен великолепный меч, украшенный драгоценными камнями.

– Милый гость, – проговорила Ундина, и голос ее звучал как нежная музыка, – расскажи, как очутился ты в нашей хижине и как через наш лес ты проехал?

Но не успел он ответить, как на Ундину с сердцем крикнула старушка:

– К ночи не стоит нам о недобром лесе речь заводить! Завтра утром обо всем этом рыцарь расскажет.

– Ах, если так, – вскрикнула Ундина, – ну и оставайтесь одни в вашей душной хижине!

И гибким движением она выскользнула в открытую дверь и тут же исчезла.

– Уже не в первый раз, – с досадой проговорил старый рыбак, – пугает она нас такими капризами. Мало ли что может с ней случиться в нашем страшном лесу. Иногда до утра не возвращается.

Но рыцарь, не слушая его, выбежал из хижины и начал звать: