– Похвально: Расскажите поподробнее о себе, – попросил Ленц, – только в другом ключе: без «убойных» статей, козерогов и прочей бредятины.

Начальника Разведывательного управления не интересовала полная автобиография Марковцева. Генерал умел слушать и думать одновременно. Сейчас Ленц анализировал полученную информацию. Он понимал, что времени у него мало, его не хватает даже на то, чтобы подкорректировать план, разработанный в профильном отделе военной контрразведки. Скорее всего, единственный вариант – подыграть Марковцеву.

Отменять операцию смысла нет. Не стоит и доукомплектовать отряд Марковцева, поскольку диверсанты справятся и такими силами. Генерал мог бы послать к базе бесшумные вертолеты, чтобы подобрать остатки расчета, но это сделает акцию не случайной – а на этом и базировался план Марковцева.

– Погодите, – нахмурился Ленц, когда гость расширил тему, – о Зубахине я вас не спрашивал.

– Это больной вопрос, я не могу не говорить о нем. Если честно, я думал, что генерал – ваш человек и действует не от своего имени. Что войну намеренно затягивают сами военные, Генштаб.

Сразу стало заметно, что хозяина кабинета эти слова задели. Он поднялся из-за стола, прошел к окну, потом так же молча вернулся на место.

– Хотите откровенного разговора? – хмуро спросил Ленц.

Марк пожал плечами и не ответил. Руководитель ГРУ давно не видел такого неприемлемого для себя жеста. Но вместо того, чтобы по обыкновению взорваться, Спрут даже не удивился.

– Не пожалеете, что услышите слишком много? – поинтересовался Ленц.

– О-о, – протянул Сергей, слегка улыбаясь, – я столько знаю, что мне одной пули мало.

– Вы интересный собеседник, главное – смелый. Давненько я не говорил с таким человеком. Пересядем на диван, – предложил Ленц. – Пьете коньяк?

В груди Марка все трепетало. Он не верил своим глазам: шеф лучшей разведки в мире (хотя некоторые специалисты отдают пальму первенства израильскому «Моссаду») лично сервирует стол – ставит рюмки, открывает коньяк, режет лимон и предлагает выпить с ним. Такой чести удостаивались единицы. И все это говорило о том, как болезненно воспринимает Спрут свалившуюся на него проблему.

Правда, они не чокнулись, просто поприветствовали друг друга поднятыми рюмками.

– Значит, ты уверен, что войну затягивают сами военные? – продолжил начатую тему генерал, пососав корочку лимона и бросив ее на посеребренный поднос. – Если бы мне не приказывали рулевые, я бы давно закончил эту войну! Мне мешают менты, ФСБ, прочие службы. Сто десять силовых подразделений, и каждая со своей агентурной сетью. Этого чеченца не трогай, он агент МВД. Этого не тронь – он агент ФСБ. К этому не прикасайся, он помогает УБОПу выявлять наркодельцов. Этот трудится на контору на транспорте, этот на водном транспорте, другой на воздушном. Этот – человек администрации Чечни, мэра Грозного, Веденского района. Все чеченцы, за исключением одних только полевых командиров, агенты российских спецслужб. Хрен кого проверишь.

Ленц поменял положение ног и продолжил:

– И непонятно, кто же на деле руководит антитеррористической операцией. Министр обороны? Что, думаешь, он может приказать Рушайло? Или Патрушеву? Каждый из них – начальник своего ведомства, каждый не хочет подчиняться. Чеченское одеяло здоровенное, и его тянут на себя сотни рук. Если бы операцию доверили одному ведомству – моему, давно бы все закончилось. Я бы прошел по Чечне быстро, создал бы единую агентурную сеть – я умею это делать. Постоял бы в республике пару годиков, пока все успокоится, пока самый последний партизан в лесу с голоду не сдохнет, а потом потихоньку стал бы раздавать куски – это тебе, менту, а это тебе, фээсбэшнику, пользуйтесь. А сразу делить нельзя, согласен?

Ленц уже давно перешел на «ты». Они сидели на диване с кожаной обивкой и пили коньяк, как два закадычных друга.

Спрут ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Ты говорил про Зубахина... Он-де мой человек. Нет, Сергей, наркоторговцев я на дух не переношу, равно как и предателей. С последними я поступаю так, как они того заслуживают. Как таковую, преданность я отрицаю, ее вообще не существует в природе. У меня достаточно людей, которые обязаны мне и боятся меня. И если кто-то из них откажет мне или станет в стойку, я уберу его, потому что на каждого имею столько дерьма, что любой захлебнется в нем. Я – разведчик, я знаю всю их подноготную и держу их в кулаке. Я руковожу мощным разведывательным аппаратом, наилучшим в мире – и ты знаешь это.

Ленц резко сменил тон.

– Теперь вернемся к твоему предложению, к твоей идее. Откровенность за откровенность, Сергей. Я не хочу помогать тебе, я не хочу помогать преступникам, с которыми ты пойдешь в рейд. Помогите себе сами, победите, а я подхвачу вашу победу. Потому что без поддержки вам не выжить. А кто останется жив, получит Героев. И все вы станете моими людьми. Но если вдруг вы меня рассердите... – Спрут выдержал многозначительную паузу. – Сейчас мы выпьем еще по одной, и я пожелаю тебе удачи. И помни, что я единственный человек, который сможет тебе помочь. Без меня ты – труп. Подумай, куда ты от меня денешься? Уедешь в Грецию, Испанию? Да у меня в каждой стране сотни разведчиков с тысячей агентурных связей. Другое дело, стоит ли гоняться за тобой, а? Не доводи до этого, Сергей. Ты – мелкая рыбешка, но я с тобой поговорил, и запомнил тебя, и уже никогда не забуду. Когда ты возвратишься, мы с тобой вернемся к этой теме.

А вот так обрабатывают в моем ведомстве, подумал Марк, сравнивая работу Спрута и контрразведчиков ФСБ. Послушал хорошего человека – и сразу жить захотелось. Так захотелось, будто впереди лишь день, лишь час жизни.

Сергей понимал, что с этой минуты у него есть хозяин, о котором можно только мечтать и сожалеть одновременно, – а прежний превратился во врага. И он все же надеялся на помощь нового хозяина, опять же понимая, что ее нужно заслужить, в ГРУ авансом ничего не дают и не обещают. Здесь говорят с ужасающей прямотой: «Иди, Сережа, заработай наше теплое отношение к тебе. Победи, а мы разделим с тобой победу».

«Вот я и дома, – усмехнулся Марк, – я вернулся в родные стены. Я еще ничего не сделал, а уже проиграл».

– Игорь Александрович, у меня к вам личная просьба.

– По личным вопросам я принимаю по средам, с двух до четырех, – отрезал Ленц. Он не умел читать чужие мысли, но без труда догадался, о чем думает в эту минуту Марковцев. – Привыкай к новому распорядку. О нем тебе расскажет майор Савченко. Он задержит тебя на час-полтора. Поделись с ним своими секретами. Удачи, Сергей, тебе и твоим разведчикам.

Странно, но в голосе Спрута ему послышались искренние нотки.

* * *

Когда за Марковцевым закрылась дверь, Ленц вызвал к себе Терентьева.

– Профильный отдел пока не трогай, они сослужат нам службу. С Зубахина глаз не спускать и постоянно докладывать мне. Теперь по этому засранцу, Столярову. Бандиты и наркоторговцы нам не нужны. Подумай, где им самое место. Майоры... каких...