не поленился и там сделать ревизию: сто два Антипина в граните, а всего призвано было, если верить цифрам, двести одиннадцать…

Антипин Алексей Яковлевич (1902–1957)

Антипин Борис Елизарович (1924–1986)

Антипин Василий Константинович (1894–1974)…

Председательница запыхалась перечислять, сглотнула сухой комок. Ей подали стакан воды. Она выпила, откашлялась, прежде чем соскочила в списке на одну букву ниже. Ивану Матвеевичу показалось, что как будто бы и упустила она многих. Дальше слышалось разбродно:

Аксёнов Гермоген Васильевич (1921–1987)…

Деев Николай Дмитриевич (1923–2001)…

Корзенников Дмитрий Константинович (1922–1993)…

Подымахин Иван Яковлевич (1908–1981)…

Таюрский Фёдор Гордеевич (1909–1984)…

Токарь Иван Аксентьевич (1911–2000)…

Ещё долго, прежде чем упереться в Шестакова Антипа Адамовича – далее список обсекался, – оглашала председательница. Но Иван Матвеевич уже не слушал, застигнутый думой, как ветром в поле. И было отчего затужить: ещё немного – и во всём мире не найдётся ни одного свидетеля ужасной гибели народов! Живые уйдут, всё без них изоврётся, как давно и при них творится, погрязнет в грехе и бесстыдстве. И знать будут о войне, что солдаты вшивели в окопах, дезертировали с передовой да мародёрствовали по населённым пунктам, а из Берлина везли дурную болезнь, трофейную тушёнку и швейные машинки «Зингер»…

Наслоилась тень, от реки подул ветер, сифоня в микрофоне. Но и та напасть миновала, снова чистым и гладким сделалось небо.

Вперёд выдвинулись две старшеклассницы – в пилотках и пионерских галстуках. Какое-то время, перебарывая смущение, смотрели на заречную тайгу, на проплывающие облака, перестреливались глазками, понуждая друг друга не страшиться.

– Девки, а девки?! – из задних рядов, куда и во времена Ивана Матвеевича сгоняли хулиганьё и где с начала митинга похохатывали да крутили музыку на мобильных телефонах, раздался набравший мужской крепи басок.

– Максим?! Максим Аксёнов?! Я тебя сейчас выведу из строя и покажу всем, какой ты есть! – усмирял, рыская в толпе, хрипатый нервный голос, видно, классной руководительницы этого самого Максима.

Но весельчак не унимался:

– Э-э, Танюха?! Катюха?! Ну чё встали-то? Пляшите! Я вам даже спою: «Мимо тёщиного дома я без шуток не хожу…»

И – «га-га-га» по рядам.

– Позорник! Никого не слышно, только тебя! – громко зашептала пожилая усталая класснуха с бледным лицом девы. Она таки выловила нарушителя дисциплины и вцепилась тому в рукав джинсовой куртки.

– А чё они, как эти?! – переминался с ноги на ногу аккуратный смуглый парень, переросший учительницу на голову.

– Не твоё дело! Твои усмешечки дурацкие услышали – и опешили…

На шум обернулись, завозмущались, а старухи заплевались:

– Снять штаны да посадить в крапиву!

Но, с улыбкой обходя людей, на помощь учительнице уже направился директор Лоншаков…

В заминку, ободрив девчушек, выкатилась полная учительница из приезжих, которую Иван Матвеевич не знал по имени-отчеству, как многих теперь. Она поймала рукой микрофон, пригнула к ярко-красным губам:

– А сейчас участники поисково-краеведческого отряда «Вымпел» расскажут о вашем… о нашем славном земляке, Герое Советского Союза… Начинай, Таня!

Высокая и черноволосая, с простым русским лицом Таня вдохновенно, как выученный стишок, затараторила, вздёрнув совестливый нос:

– Антипин Иван Николаевич родился в 1914 году в деревне Кокуй в семье крестьянина! После окончания Киренской семилетней школы и ФЗО в Иркутске работал инструктором областного стрелкового клуба, а с 1940 года – заведующим отделом Усть-Кутского райисполкома…

– В феврале 1942 года Иван Николаевич был призван в ряды Советской Армии! – за Таней подхватила вторая, светленькая, расставляя слова, как путевые вешки, на которые надо ориентироваться. – Он участник битвы под Орлом! Командир сапёрного батальона младший сержант Антипин в июле 1943 года со своими бойцами снял и обезвредил 400 мин!

Иван Матвеевич хорошо помнил своего тёзку, первого из четырёх Героев, которыми понесла Лена в здешних местах. Они до войны заготавливали от колхоза ягоды и орехи, жили одним табором. Сам-то Иван Матвеевич, конечно, ходил тогда в помощниках, но кое-что, спроси его, мог бы поведать. Главное, был Иван Николаевич не верста коломенская, а будто ссаженный на дощечке для выправки соболиных шкур: низкий и плечистый. Словом, настоящий сибиряк. Круглолицый и весёлый, он всегда прежде наедался черники, замарывая до шершавой синевы рот, а уже потом щипал ягоду в берестяной турсук. Мог и вовсе пролежать под кедром у холодного ключика, покуривая махру и прикрыв карие, как у девки, глаза. И кто бы тогда подумал, сколь высоко воспарит Иван Николаевич – и поныне отовсюду видать…

– Преследуя отступающего противника, 26 сентября 1943 года отделение Ивана Николаевича вышло на левый берег Днепра. Младший сержант немедля приступил со своим отделением к поиску лодок и строительству плотиков из досок, а также к заготовлению мешков с сеном. Лично побывал на западном берегу!..

Как же, как же! Он и к борисовским невестам плавал через Лену с другими парнями наперегонки, так быстро черпая короткими руками, что всегда поспевал первым, словно хотел сломать с куста самую-самую.

– По данным, которые разведал Иван Николаевич Антипин, командир полка принял решение форсировать реку именно на этом участке! В ночь на 27 сентября на лодках и плотиках на вражеский берег стал переправляться стрелковый батальон…

За бойкими словами девчушек зримо ожило в сердце: кипящий чёрный Днепр, мокрые, спотыкающиеся на камнях бойцы. Одной рукой они рассекают ледяную стремительную реку, другой держатся за плотики, и по косе отходят от берега, смываемые течением. Жёлтые лучи прожекторов противника, окапавшегося на том берегу, шарят по воде, но, обнаружив цель, замирают. Серебряными дырами чмокает вода, сглатывая пулемётные пули. Вот с плотика, который плыл впереди, соскользнула рука солдата, быстро-быстро замолотив по воде, и, пока боец медленно оседал на дно, торчала над рекой перископом тонущей подлодки. Теперь уже, кажется, все прожектора сведены в одну точку. И снова ливень капель и свинца, бурлящая ярость воды и ярость ослабших солдат. Вот рвануло сильнее, ветвистым кустом раскрылся, смётывая плывущих и щепки расколотых плотов, и сомкнулся над головами стеклянный столб. За первым снарядом ввалился другой, взнял волну, распался вертящейся ямой. От берега к берегу разрослась судорога, поволокла за ноги. Плоты тоже ярятся, дыбятся и сбрасывают бойцов, ящики с боеприпасами. В гребнях мутной воды мелькают красные перья крови, выползая из пробитых гимнастёрок. И резкий свет лупит в глаза! Как при отблеске молнии, напоследок видит Иван Николаевич высадившихся на чужой берег бойцов, пустые плотики на дрожащей огнистой воде и зловещую мерцающую синеву вокруг…

– Здесь, на белорусской земле, в Комаринском районе Полесской области 6 октября 1943 года погиб отважный сибиряк. На его могиле бойцы и командиры поклялись жестоко отомстить за смерть боевого товарища!

– Родина тоже не забыла своего доблестного защитника! За смелость и решительность, храбрость и самоотверженность в