Наконец он взял меня за руку – весьма радикальный жест.

– Ты в порядке? – тихо спросил он. – Тебе не обязательно было выходить на работу сегодня.

Я кивнула и выдала свое стандартное «все хорошо». Он поднял брови, как обычно делал, когда чувствовал подвох. За все это время я твердо уяснила, что притворством его не обманешь.

– Скоро уволюсь, – пробурчала я. – Буду работать в пожарной части на полную ставку.

– Ясно, – кивнул он в ответ.

– Всю неделю думала и решила, что настало время быть более полезной. – Я не знала, как все ему объяснить. – Того, что я делаю, мало. Скоро все равно начнут призывать женщин. Поэтому я уволюсь.

Я приготовилась к ответной речи в стиле «не торопись, всегда успеешь».

– Я тебя понял, – проговорил мистер Коллинз. – Ты, конечно, права. Уже написала заявление?

Он взял у меня письмо Долли и начал читать. Остановить его я не успела.

– Ничего себе, – изумленно воскликнул он. – Генриетта помогла. Бывают же чудеса!

– Она такая, да, – быстро вмешалась я.

– Очень хорошо, – мистер Коллинз вернул мне письмо, повернулся и посмотрел в окно.

– День сегодня хороший. Весна на дворе.

Он говорил дальше, но смотрел не на меня, а все так же в окно:

– Приятно знать, что старый добрый «Женский День» хоть кому-то полезен. Жаль, конечно, что ты уходишь. У меня тут появилась пара идей, с которыми ты могла бы мне помочь. – Он повернулся ко мне, широко улыбаясь. – Не переживай, я же знаю, как ты нужна Банти.

Мистер Коллинз либо мог читать мысли, либо имел больше пяти чувств. Или что-то в этом роде. Я ужасно хотела уйти на службу, но если уж быть совсем откровенной, я не хотела расставаться с ним и Кэтлин вот так, сразу.

– Могу остаться, пока туда не устроюсь.

Он отрешенно покивал, глядя на одну из досок для объявлений.

– Разумно, иногда все эти бумажные дела делаются ужасно медленно. О, помню эту статью, – воскликнул он, вглядываясь в пожелтевший газетный лист на доске, будто тот был для него интереснее, чем мое скорое увольнение. – Один парнишка написал. Хорошая вышла статья.

Интересно, знало ли правительство, какого ценного сотрудника они могли бы приобрести? Мистер Коллинз мог выудить что угодно из кого угодно. Ему надо было шпионов допрашивать.

Я же раскололась легко.

– Миссис Бёрд говорила, что вам нужно с чем-то помочь? Не хочу притворяться, будто горю желанием, но…

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, ты просто подарок судьбы. – Он снова смотрел мне прямо в глаза. – Теперь рассказывай, как там дела у Банти, а потом я объясню, что мне от тебя нужно.

Совершенно неожиданно у мистера Коллинза оказалось множество дел, требовавших моей помощи. Непохоже было, что они с миссис Бёрд сговорились, чтобы завалить меня работой, но ее и вправду было хоть отбавляй. Помимо обычной печати, он попросил меня подумать, какие истории могут понравиться молодым читательницам вроде меня и какие бы статьи я желала видеть, читая наш журнал. Однажды он и вовсе удивил меня, спросив:

– Сможешь написать эссе о работе в пожарной части, слов на пятьсот? Читателям будет интересно узнать о том, как там все устроено, из первых уст.

Я так и уставилась на него, но все же согласилась, и, прочтя написанное, он заключил, что для первой попытки это было весьма недурно. После этого он попросил меня помочь ему в сборе кое-какой информации: я писала в разные организации, и помогала ему с юмореской «Идеальная секретарша». Я была совсем не против такой работы, это было очень интересно и позволяло хоть немного ощутить, каково это – быть журналисткой. Но об этом я уже давно не мечтала. Все мои мечты остались в прошлом.

Теперь я надолго задерживалась в редакции, и брала столько дополнительных смен на станции, сколько мне разрешали, а дома занималась тем, что отвечала на вопросы читателей. Отныне я стала еще осторожнее – никаких больше писем, опубликованных в журнале, после того случая с Кэтлин, и я докладывала миссис Бёрд обо всех Неприемлемых Письмах, что мне попадались. Те приводили ее в ужас, но, по крайней мере, она была мной довольна.

Мне даже удалось уговорить миссис Махоуни из оформительского отдела выделить крупным, жирным шрифтом строчку «И пожалуйста, не забудьте указать ваш адрес и приложить конверт со штемпелем» в нашей колонке вопросов, чтобы она была как можно заметнее. Так я могла помогать всем, как прежде, поддерживать и ободрять их.

С тех пор, как я обещала Банти не делать этого, прошла целая вечность, и хоть мне и было не по себе, я не могла остановиться. Я твердо знала, что могу кому-то помочь, особенно совсем юным читательницам. Да и что мне было терять?

Все же, я надеялась, что Банти простит меня за это. После того, как взорвали ресторан, я на какое-то время перестала отвечать на письма, но каждый раз, когда я думала, что теперь точно хватит, приходило письмо, прочитав которое, нельзя было не проникнуться жалостью к той, что написала его. И ведь ответы на их вопросы так часто лежали на поверхности! Как можно было бросить их в беде?

Как ужасно, когда тебе всего пятнадцать, а ты одинока и никому не нужна! В пятнадцать лет у меня было столько друзей! Сейчас, конечно, я все испортила, но у стеснительной девушки был шанс все изменить. Больше она не будет одинокой. Конечно, я написала ей.

Было нетрудно отвечать на подобные письма. На самом деле, молодежь волновали одни и те же вопросы: как знакомиться, как обратить на себя внимание, как общаться с мальчиками, что делать, если ты не вписываешься в компанию. Я отвечала им так, как сделала бы подруга, но в стиле миссис Бёрд, хоть и не так радикально.