– Хватит уже переживаний для одного вечера. Мама, папа, я очень люблю вас, но сегодня, думаю, вам лучше переночевать в гостинице.

– Нет, – снова вмешалась Бриджит.

– Нет? – Я удивленно взглянул на нее.

– Это твои родители, Саймон, и я не хочу, чтобы они жили в гостинице. Пусть остаются в твоей старой комнате. Прошу меня извинить, – обратилась она к моим родителям, – но я очень устала. Теперь вы знаете, почему. Думаю, мне стоит лечь пораньше. Саймон, бисквит готов, и ты сможешь сам угостить своих родителей. Вы так редко видитесь! Почему бы вам вместе не полакомиться десертом?

С этими словами Бриджит развернулась и вышла из комнаты.

Я поспешил за ней, но она заверила меня, что с ней все в порядке. По ее настоянию мне пришлось вернуться в столовую.

Мне очень хотелось, чтобы мать и отец поняли наконец, почему я так люблю эту женщину.

Несмотря ни на что, спала я как дитя. Что и говорить, слова Элеоноры больно задели меня, но Саймону удалось исцелить эту рану. То, как он взялся отстаивать меня перед родителями, окончательно убедило меня в том, что никто не сможет разрушить наши отношения. Ну а мне не оставалось ничего другого, как только смириться с недоверием его родителей.

Вчера он задержался с ними допоздна. Сквозь сон я слышала, как он прокрался в нашу спальню уже глубокой ночью. И пусть его родители были не в восторге от меня, я могла лишь порадоваться тому, что им удалось наконец пообщаться со своим сыном.

На улице уже рассвело, когда я собралась встать. Не успела я подняться на ноги, как Саймон ухватил меня за ночную рубашку и потянул обратно в постель.

– Мне нужно приготовить завтрак твоим родителям, – покачала я головой.

– Забудь об этом. Ты и так простояла вчера столько времени у плиты. Лучше сводим их в какой-нибудь ресторан.

– А если они захотят кофе?

– Они не пьют по утрам кофе. Только чай. И я уже приготовил все с вечера. – Он похлопал по постели. – Приляг со мной на минутку.

Я снова устроилась в кровати, глядя на Саймона. Тот бережно отвел с моего лба прядь волос.

– Вчера я здорово облажался, когда вывалил при всех свои планы насчет того, что я собираюсь сделать тебе предложение. Мне хотелось сделать все идеально, в совершенной обстановке. Но совершенство, как я уже понял, может выглядеть по-разному. После событий вчерашнего вечера я полюбил тебя еще больше, хотя и не думал, что такое возможно. Думаю, мои родители тоже поняли это. И нет более удачного момента сделать тебе предложение, чем прямо сейчас.

Открыв тумбочку, Саймон достал оттуда маленький черный футляр.

– Я знаю, Бриджит, мы с тобой многое умудрились перевернуть с ног на голову. Еще не став любовниками, мы начали жить вместе. Да и забеременела ты еще до брака. Но, несмотря на это, я бы оставил все как есть. Может, ход событий и не стал совершенным, но он позволил нам создать в итоге то, что я не променял бы ни на какие сокровища мира.

Открыв футляр, Саймон достал оттуда кольцо с большим бриллиантом, окруженным четырьмя камешками поменьше.

– Это кольцо олицетворяет нас. Ты – самый крупный, самый прекрасный из камней. Два бриллианта слева – мы с Бренданом, два справа – наши нерожденные малыши. Так что, Бриджит, согласишься ли ты оказать мне эту честь и стать моей женой?

– Да! – В порыве счастья я обняла его за шею. – Твои родители будут вне себя от злости, когда узнают…

– Это вряд ли. Видишь ли, они уже знают.

– Серьезно?

– Я сказал им еще накануне, что собираюсь сделать тебе предложение. Вдобавок я пообещал Брендану, что к тому моменту, как он вернется домой, на пальчике его мамы будет красоваться обручальное кольцо. Я для того и запланировал нашу сегодняшнюю поездку в Ньюпорт, чтобы всей семьей отметить это событие.

– Ты по-прежнему хочешь ехать? Несмотря на присутствие твоих родителей?

– Я предложил им присоединиться к нам. Захотят – хорошо. Не захотят… их проблема.

Когда мы наконец вынырнули из своего предсвадебного блаженства, то обнаружили Тео и Элеонору на кухне, где они мирно пили чай.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

– Доброе утро, – улыбнулся в ответ отец Саймона.

Мне ужасно хотелось кофе, но на время беременности я решила отказаться от кофеина.

– Бриджит, я бы хотела перекинуться с тобой словечком, – поднялась из-за стола Элеонора.

– Папа, почему бы нам не прогуляться? – спросил Саймон, и они с Тео вышли за дверь.

– Я хочу извиниться за свое поведение. Вчера вечером, когда ты ушла спать, сын рассказал нам наконец-то историю ваших отношений. С моей стороны глупо было думать, будто мне удастся разлучить вас. Да мне уже, собственно, и не хочется этого.

– Знаете, я могу понять ваши чувства. Думаю, я бы и сама отреагировала так же, если бы мой сын решил уехать в Англию, чтобы жениться на дамочке с ребенком. Мы все желаем лучшего своим детям, и все склонны действовать по первому импульсу.

– Что ж, мне всегда хотелось видеть своего сына счастливым. И он действительно счастлив рядом с тобой. Спасибо, что приняла нас в своем доме.

Она улыбнулась на этот раз совершенно искренне.

Я подняла руку с обручальным кольцом.

– Вы уже видели это?

– Да, Саймон показал нам вчера вечером. Прими мои поздравления.

– Спасибо.

– В свое время я тоже никак не могла забеременеть. Потому-то Саймон у нас единственный ребенок.

– Я не знала…

– И я хорошо понимаю, каково тебе пришлось на этот раз.

– Что ж, будем надеяться, что ваши будущие внуки или внучки окажутся похожими на Саймона.

Она неожиданно расхохоталась.

– Саймон в детстве был не ребенок, а сущее наказание. Помоги тебе боже, если твои дети будут похожи на него!

Семь месяцев спустя

Такое чувство, будто я умер и возродился в нежно-розовых небесах. Розовые воздушные шарики, розовые цветы и розовые детские вещички. Больничную палату стошнило розовым.

Для Бриджит выдался нелегкий день. Сначала у нее сидела моя мама, которая специально прилетела из Англии ради такого события. Только она уехала к нам домой, чтобы приготовить кое-что из еды, как на смену ей пришли мать Бриджит и мать Бена, Энн. Сразу за ними объявились Каллиопа и Найджел с огромным розовым зайцем в руках. Наконец все посетители разошлись, и Бриджит смогла немного вздремнуть. Брендан все это время тихонько играл в углу на своем планшете.

Ну а счастливый папочка, то есть я, нянчился с младенцами. Элеонора Блейк спала у меня на левой руке, а Элизабет – на правой. Обеих девочек назвали в честь их бабушек.