— Моника! — женский голос прорезал тишину ночи. Моника обернулась, Кира бежала за ней, словно белая птица, парящая в грозовом небе. — Моника, подожди!

Моника остановилась и с удивлением посмотрела на Киру. Неужели она что-то забыла?

Кира быстрым шагом подошла к ней и остановилась, собираясь с силами.

— Карина, — наконец твердо сказала она.

— Что? — Моника решила, что ослышалась.

— Карина, она умеет печь, — пояснила Кира. — Она когда-то училась на пекаря.

— Откуда ты… — Моника осеклась, увидев, как закусила губу Кира. — Карина в булочной, я даже не знаю… — заколебалась она.

— Вы должны сохранить булочную, — твердо возразила ей Кира. — Ради всех вас и этого города. Поговори с Кариной. — Кира развернулась и спустя несколько минут скрылась в темноте. Через пару мгновений из ее окна вновь раздался пронизанный болью звук виолончели. А потом снова хлопнула входная дверь.

Карина несколько раз в своей жизни видела плачущих мужчин. Все они были отвратительны. И только Андерс выглядел настолько жалким, что ей, как обычно, захотелось прижать его к груди и по-матерински приласкать и утешить.

— Она завтра уедет, как я буду жить? — пытался объяснить он ей сквозь слезы.

— А как все живут? — философски спросила Карина, гладя старого друга по голове.

— Я не хочу и не могу как все. Она же одна такая. Господи, она утке на прошлой неделе гипс наложила, та лапу сломала. — Его сотрясли рыдания.

Карина прижала Андерса к теплой груди и попыталась успокоить. Тихонько гладила по голове и дула в волосы.

— Почему ты ей этого не скажешь? — в который раз удивилась она.

— Как я могу? И что я могу? Рыдать и в ногах валяться? Она и так меня за мужика не считает, а после этого вообще стану в ее глазах полным ничтожеством, — озвучил он ей в сотый раз набившие оскомину аргументы.

— Послушай, но она же вышла за тебя замуж, такого как есть, — попыталась воззвать к его разуму Карина.

— Она скоро поняла, что ошиблась. — Андерс сел, оторвавшись от груди подруги детства.

— Ну почему ты вбил себе это в голову?

— Потому что я знаю! Я ее недостоин, понимаешь? — Андерс пьяными глазами посмотрел на Карину. По пути к ней он выпил бутылку коньяка, прямо из горла. — Я недостоин, — пьяно пробормотал он. — Я ничтожество, она живет со мной из-за детей. Но сейчас ее даже дети не останавливают. Она устала от этого всего. И знаешь, что она сделала напоследок?

— Что?

— Она нашла тебе работу!

— Что? — Карина подскочила. — В каком смысле?

— В таком! Сегодня приходила Моника, она теперь управляет булочной, ей нужны люди, и Кира посоветовала тебя.

— Что? — Это было просто неслыханно. Кира, рафинированная леди из высшего общества, активная, умная, энергичная, которой муж изменял с проституткой, решила позаботиться о судьбе этой самой проститутки?

— Да! — Андерс вскочил и начал носиться по комнате, словно белка в поисках потерянных орехов. — Да! В этом вся Кира, ты понимаешь? Я ведь рассказывал тебе, как я ее увидел впервые? — Андерс попытался сфокусировать взгляд на Карине. Кажется, она еще не слышала эту историю. Надо обязательно рассказать, тогда она поймет, какое Кира сокровище и что за ничтожество он сам.

Карина встала с кровати, растеряв при этом всю свою мягкость и теплоту. Не успел Андерс подивиться такой перемене, как она открыла дверь и, с силой толкнув его в грудь, выставила на улицу.

— Что ты делаешь?

— Прости, сахарок, мне сейчас некогда. Видишь ли, у меня собеседование.

Она захлопнула перед ошарашенным Андерсом дверь.

Пока тот пытался прорваться назад и всячески изгалялся, уговаривая ее впустить его в красный будуар, Карина достала из ящика тумбочки толстую тетрадь и ручку, открыла ее и начала что-то лихорадочно писать.

Кира проснулась от настойчивого стука в дверь. Она легла на рассвете, когда смычок просто вывалился из уставших рук, не выдержав потоков изливаемой боли. Кровать была пуста — Андерс ночевал в гостиной и ушел рано утром, забрав мальчишек в школу. Сегодня к ней должна приехать машина, которая заберет ее вещи. Вчера она сказала Андерсу, что отправила ему через адвоката заявление на развод. Андерс ничего ей на это не ответил. Просто ушел. К Карине, естественно. Ну что же, пускай хотя бы один из них будет счастлив. Она уйдет и даст ему свободу.

Голова гудела, картина размывалась, и Кира, с трудом соображая, начала одеваться. Развод, да, развод. Пора признать себе, что эти отношения потерпели крах. Не все, за что она берется, оканчивается успешно.

Стук в дверь был настойчивым. Наверняка рабочие приехали немного раньше, и им не терпится положить конец ее жизни в этом городе.

Кира, зацепив по пути кресло, с трудом добралась до двери и, не спрашивая, кто там, распахнула ее.

На пороге стояла Карина. Рыжая шевелюра забрана под платок, закрытое светло-зеленое платье в темную полоску. Что-то держит в руках.

— Андерса нет, — пробормотала Кира и попыталась захлопнуть дверь. Карина ей помешала, придержав дверь рукой.

— Я к тебе, впустишь?

Кира молча открыла дверь еще шире.

— Ни в чем себе не отказывай. — Она махнула в сторону гостиной. Зря она вчера допила ту бутылку вина. Соображалось теперь с трудом, иначе бы сразу выставила эту нахалку за дверь. Карина покачала головой, сделав шаг в коридор и прикрыв за собой дверь.

— Я ненадолго. Хотела сказать спасибо, — спокойно пояснила она.

— За Андерса? О, не стоит благодарности, — разлилась ядом Кира. Она столько времени об этом мечтала, почему бы не позволить себе опуститься до этого сейчас, когда она пьяна, растерянна и вообще не в себе. При других обстоятельствах она просто не сможет этого сделать. — Ты вообще можешь забрать его теперь себе. Будьте счастливы и все такое, я ухожу.

— Я пришла поблагодарить тебя за работу, а не за Андерса, — спокойно ответила Карина, пропуская мимо ушей пьяный сарказм Киры. Она его заслужила. Эта леди была еще слишком мила. На ее месте она давным-давно оставила бы себя без волос и порядком расцарапала бы сопернице мордашку. Но она не Кира и никогда ею не будет. — Я хочу отдать тебе вот это. — Карина протянула Кире толстую кожаную тетрадь.

— Что это? — удивилась та.

— Причина, по которой я не могу забрать Андерса себе.

— Долговые расписки? — хихикнула Кира, а Карина отметила, что в иной жизни и при других обстоятельствах они бы даже могли быть подругами.

Карина покачала головой.

— Нет, что ты. Это сотни признаний в любви к собственной жене.