— Ты еще спрашиваешь, — хрипло отозвался он.

— А так?

Она обольстительно улыбнулась, скользнув рукой вниз, к островку волос на стыке ее бедер.

Шахин заворожено наблюдал за ее движениями. Эротические и чувственные, они только усилили его потребность в разрядке. Не в силах говорить, он издал глухой звук и закрыл глаза, когда его семя выплеснулось наружу.

Склонившись над ним, Аллегра запечатлела на его губах легкий поцелуй. Когда она отстранилась, его глаза открылись. На мгновение в них мелькнула нерешительность, затем они сузились, испытующе глядя на нее.

— И давно ты проснулась, моя хорошая?

Его ворчливый вопрос вызвал у нее улыбку.

— Когда ты разделся, — отозвалась она, протирая его живот куском мягкой ткани, который она держала рядом со своей постелью.

Шахин недоверчиво уставился на нее, пораженный ее ответом. Позаботившись о его немедленных нуждах, Аллегра перевернулась на живот, положив голову на свои сложенные руки.

— Разве ты не получил удовольствие?

— Конечно…

— В таком случае какое имеет значение, когда я проснулась?

— Я бы наслаждался еще больше, доставив тебе удовольствие взамен.

Он приподнялся на локте и погладил ее по щеке.

— Но это все равно произошло. Мне было очень приятно наблюдать за тобой, сознавая, что я — причина твоего возбуждения. — Она лукаво улыбнулась. — Ведь это я довела тебя до такого состояния?

— Ты прекрасно знаешь, что это именно так.

Протянув руку, он отвел с ее лица мягкие завитки. Это прикосновение испугало Аллегру. Чарлз был нежен с ней, но от его ласк ее сердце не сжималось с таким щемящим чувством. Она помолчала, внимательно изучая его. Сегодня он был другим, словно находился на пределе любовного томления. Вокруг его чувственных губ появились легкие морщинки. Повинуясь внезапному порыву, она успокаивающе погладила его по плечу, чтобы отвлечь от тревожных мыслей.

— Мне понравился шейх Махмуд. Вы давно дружите?

После короткого молчания он пожал плечами:

— Больше пятнадцати лет.

Он явно не желал распространяться на эту тему, и Аллегра вздохнула, глядя на его замкнутое лицо.

— Доверие — часть соглашения, которое мы заключили с тобой, Шахин. Вряд ли мы сможем наслаждаться друг другом, если ты будешь опасаться, что я выдам твои секреты. Кстати, я в них не посвящена.

— А что именно ты хочешь знать обо мне, Аллегра? — насмешливо поинтересовался он, устремив на нее непроницаемый взгляд.

Затаенный блеск его темных глаз вызвал у нее досаду, но и понимание. Видимо, в прошлом кто-то ранил его, и ранил жестоко. По опыту Аллегра знала, что в большинстве случаев источником боли оказывается женщина. Скорее всего именно она оставила на нем свое клеймо.

— Я совсем другая, — тихо отозвалась она. — Не беспокойся.

— Что… кто тебе сказал? Джамал? — произнес Шахин с яростными нотками в голосе.

— Никто мне ничего не говорил. — Она твердо встретила его взгляд. — У меня достаточно жизненного опыта, чтобы догадаться. Судя по твоей реакции, я попала в точку.

— И ты рассчитываешь, что я поверю в это? — воскликнул он, гневно сжав губы.

— Да. Это не более чем простое наблюдение. Подобная проницательность — часть моей профессии. Я предлагаю мужчине больше чем сексуальное наслаждение. Я — его наперсница, доверенное лицо, друг. Я принимаю все потребности своего любовника, физические и духовные. Мужчины, которых я выбираю, вскоре обнаруживают, что я «убежище», где они могут быть самими собой. Со мной не нужно притворяться.

Аллегра выдержала паузу, ожидая, что он что-нибудь скажет, но Шахин хранил настороженное молчание.

— Я не она, Шахин. И не хочу платить за ее прегрешения, в чем бы они ни заключались.

— Да. Ты права. — Его мягкий тон застал ее врасплох, а от решимости, сверкнувшей в его глазах, по ее спине пробежал озноб. — А я не похож на твоих бывших любовников. Мне нужно то, чего ты не делала ни для одного мужчины. Я хочу, чтобы ты сняла свою маску.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Это была ложь, и Аллегра поежилась от леденящего холода, пробравшего ее до костей. — Ты попросил меня выбрать тебя, и я охотно это сделала.

— Но ты по-прежнему прячешься за образом куртизанки, который создала для себя. А мне нужна женщина, которую ты оберегаешь от всех мужчин, с которыми тебе приходилось встречаться. Женщина, которая не боится испытать настоящую страсть из страха потерять контроль над собой.

Опасный блеск в его карих глазах встревожил Аллегру. Она давно поняла, что Шахин жаждет страсти, которую она не предлагала ни одному из ее прежних любовников. Но это было нечто иное. Проглотив комок в горле, она затрепетала, когда его пальцы скользнули по ее плечу и двинулись вниз по спине. Он хотел, чтобы она открылась ему полностью и без остатка. Это означало отказаться от контроля над ситуацией, полную и безоговорочную сдачу всех позиций. Он просит невозможного. В отчаянии она попыталась повернуть его слова против него.

— А ты готов сделать то же самое?

Его пальцы замерли на ее пояснице.

— Не могла бы ты объяснить, что имеешь в виду? — холодно поинтересовался он.

От его отчужденного тона Аллегру пробрал озноб. Она явно задела его за живое. Видимо, прошлое держит его крепче, чем ей казалось. Они снова ссорятся. От этой мысли она зябко поежилась.

— Ты можешь перестать быть мужчиной, который предпочитает похоронить себя в пустыне, лишь бы не возвращаться в Англию и предстать перед своим прошлым?

Шахин окаменел.

— Что, по-твоему, ты знаешь о моем прошлом, Аллегра?

— Только то, о чем догадалась. Не более. Не так уж трудно сообразить, что ты в ссоре со своими родственниками. Ты сам говорил, что никогда не ладил со своим отцом.

Губы Шахина вытянулись в узкую линию. Он был уверен, что Аллегра не лжет. Она выглядела искренне озадаченной тем, что он сердится. Он действительно сердился, недовольный собственной реакцией на ее откровения.

Когда он узнал, что его ищет Шафтсбери, то предположил, что это связано со смертью его отца. Однако, не будучи уверен, легко отмел подобную возможность. Не имея подтверждения, он предпочел ничего не знать, прячась за отчуждением, которое выработал в себе за последние пятнадцать лет.

Перевернувшись на спину, Шахин уставился на поток лунного света, пробивавшийся сквозь потолок шатра. Он всегда думал, что известие о кончине отца не слишком взволнует его. Бог свидетель, он не испытывал никаких чувств к старому ублюдку. Но в реальности все оказалось совсем не так, как он ожидал. Вместо безразличия, которое он культивировал в себе, он испытал нечто похожее на удар кинжалом. Сознание, что ему не все равно, что он по-прежнему нуждается в любви и одобрении отца, привело его в ярость. Он обнаружил, что хочет, чтобы его отец был жив и чтобы сам он мог вернуться в Англию в надежде… Какой же он дурак!