– Надо же, у меня просто камень с души свалился, – шутливо сказала я. – Спокойной ночи, Финн.

– Спокойной ночи, Элеонор.

Я позволила застекленной двери медленно закрыться за моей спиной, словно отсекая волшебную ночь и ту яркую путеводную звезду, которая всегда и во все времена вела потерянные души домой.

Когда я подъехала к дому, стрелка часов еще не дошла до половины одиннадцатого, но машина Глена уже стояла у обочины. Я быстро выскочила из машины, чувствуя, что меня вот-вот стошнит, в ушах стояли слова Евы: «Если я умру, ты будешь свободна».

Дверь открылась, и на крыльце меня встретил Глен. Пытаясь унять страх, я спросила:

– Ты уже дома? Почему так рано? С Евой все в порядке?

– Ева отдыхает на кушетке. Она выглядела очень усталой, когда я уезжал утром на работу. Сегодня у меня мало дел, и я решил немного продлить обеденный перерыв. А ты что делаешь здесь?

– Я поеду на Эдисто чуть попозже, но мистер Бофейн сказал, что я могу не приходить утром на работу, когда узнал, что я собираюсь в библиотеку, чтобы вернуть туда просроченную книгу и взять новые для его тети.

Облегченно вздохнув, я опустилась на качели, висящие на крыльце.

– Думаю, это естественно, что беременность отнимает много энергии.

– Именно это и говорит ее доктор.

Я посмотрела на Глена, стараясь не выказывать своего удивления.

– Доктор?

– Я сам позвонил доктору Уайз. Просто хотел удостовериться, что мне не стоит везти туда Еву.

Я закусила губу, чтобы не выболтать лишнего. В конце концов, это личное дело Евы. Это ведь она ждет ребенка, а не я.

Между тем Глен продолжал:

– Доктор попросила измерить Еве температуру, и она оказалась нормальной.

Глен сел рядом со мной и принялся потирать пальцами бедро.

– Не знаю, смогу ли вынести все девять месяцев этого кошмара.

Я внимательно изучала его лицо и все еще видела того мальчика, в которого я влюбилась много лет назад. Но все же изменения были заметны. Казалось, линия подбородка потеряла прежнюю четкость, и нос не был таким прямым, а волосы потемнели. Я отпрянула, охваченная непонятым беспокойством, так как вдруг поняла, что невольно сравниваю его с Финном.

– С тобой все в порядке?

Внимание Глена лишь усилило мое волнение.

– Со мной все прекрасно. – Я постаралась улыбнуться как можно естественнее. – Ты же счастлив, что у вас будет ребенок, правда?

Он с уверенностью кивнул:

– Да. Я надеюсь, что…

Перед глазами вдруг возник образ Хелены, лежащей в одиночестве в своем доме у реки, но почему-то вместо ее лица я увидела свое собственное.

Я прервала Глена, не желая слушать то, что он собирался мне сказать, так как была уверена, что это заведет меня в тот же самый тупик, в который я раз за разом возвращалась все эти годы.

– Я знаю, как сильно Ева хочет этого ребенка. А когда ребенок желанный, что может быть лучше для маленького человека, чтобы начать жизнь?

– Я все еще люблю тебя…

Я подняла руку, прерывая его.

– Не надо. Не говори так. У вас с Евой своя жизнь, а я еще ищу свой путь.

Он протянул руку и убрал за ухо прядку волос, упавшую мне на щеку. Мне так хотелось прижаться к нему, чтобы он забрал всю мою боль, как будто я все еще была подростком, подстерегающим его, когда он приезжал к нам, чтобы пригласить Еву на свидание. Один быстрый поцелуй – и этого хватало, чтобы быть счастливой до следующей встречи. Мне и теперь казалось, что я все еще жду этих встреч, но впервые в жизни я не могла разобраться в своих чувствах.

Я соскочила с качелей.

– Надеюсь, мама уже оделась и готова к выходу? Я ей звонила, чтобы сообщить, что отвезу ее в библиотеку.

Глен посмотрел на меня с удивлением.

– Она, как всегда, на диванчике, смотрит телевизор. Вот уж не думал, что она так любит чтение.

Я направилась к двери, стараясь шагать бесшумно, чтобы не разбудить Еву.

– Представь себе, любила, когда был жив отец. Когда она оказалась одна с двумя детьми на руках, ей стало сложнее находить время для чтения. Вообще-то в библиотеке есть и журналы – все лучше, чем сидеть целыми днями перед телевизором.

На его лице вдруг появилась широкая улыбка.

– Что в этом смешного?

– Помнишь тот случай, когда ты стащила телевизор у мистера Грунда, чтобы вы с Евой смогли посмотреть первые серии «Секретных материалов»?

– Вовсе я его и не стащила, а просто позаимствовала на время. Наш тогда сломался, а Ева не хотела пропустить начало сериала. И мне бы удалось выйти сухой из воды, если бы Ева не задержалась, пытаясь обчистить их холодильник.

– Признайся, это ты спровоцировала ее на грабеж холодильника. Помнится, она хотела уйти сразу же после того, как вы поставили телевизор назад на тумбочку.

Мне стоило больших усилий не рассмеяться. Тогда мать вся позеленела от негодования, но не потому, что я без спросу взяла чужой телевизор, а потому, что снова вовлекла Еву в одну из своих безумных выходок и заставила ее вести себя недостойно.

– Ну да, но она вовсе не должна была это делать только потому, что я так сказала.

Глен откинулся на спинку качелей и положил на нее левую руку. Золотое обручальное кольцо на его пальце вспыхнуло на солнце.

– Ты для нее всегда была как свет в окошке. Она просто не могла тебе отказать.

Только я собиралась спросить его, что он имел в виду, как из двери выплыла мать.

– Ну как, ты готова ехать? Я прождала тебя все утро.

Я смотрела на мать, которая когда-то тщательно следила за своим внешним видом, и гадала, когда же она начала носить туфли на низком каблуке и считать, что в общественные места прилично отправиться в домашнем платье. Слава богу, волосы ее были вымыты и тщательно уложены, а губы накрашены помадой – того же самого кораллового оттенка, которым она пользовалась всегда, сколько я себя помню.

Она бросила взгляд за мою спину, и ее лицо оживилось, когда она увидела стоящий у обочины «Вольво».

– Будет так приятно снова прокатиться в новой машине.

Я попрощалась с Гленом, открыла дверь для матери и забралась на водительское сиденье.

– Знаю, что это не ближний свет, но мы поедем в библиотеку в Маунт-Плезант. Книга, которую мне надо сдать, именно оттуда.

Она просто кивнула в ответ, сжимая сумочку, лежащую на коленях, точь-в-точь как это делала я, когда приходилось добираться на работу на автобусе. Ее руки были такие же, как у Хелены, – с опухшими суставами и скрюченными пальцами, и у меня невольно закралась мысль, что, возможно, люди, которым всю жизнь приходится подавлять свои чувства, на старости лет непременно страдают от артрита.