Стоящие Камни. Неудивительно, что для собраний мятежников Гилпатрик выбрал именно это место. После наступления сумерек большинство фермеров предпочитали обходить Стоящие Камни стороной.

— Когда должна состояться эта встреча? — Заметив, что Роуз отвела глаза, Эйдан с угрозой в голосе добавил: — Только не смей лгать. Иначе это будет твоя последняя ложь в стенах Раткеннона. Так когда же? Отвечай!

Горничная, утирая слезы, пробормотала:

— Сегодня ночью, сэр. Как только взойдет луна.

Эйдан впился свирепым взглядом в глаза Роуз и сквозь зубы процедил:

— Если ты мне солгала, то имей в виду: и ты, и все твои родственники… Вы все за это поплатитесь. — Он вывел девушку в коридор и, обратившись к слугам — они стояли у двери с пистолетами за поясом, — сказал: — Роуз всю ночь должна провести в своей комнате. Заприте ее на замок, заприте понадежнее, чтобы не улизнула.

Слуги в замешательстве переглянулись. Наконец один из них кивнул:

— Я позабочусь об этом, сэр.

Эйдан стиснул зубы, глядя, как слуги уводят плачущую девушку. Увы, ему пришлось проявить твердость — только так можно было обезопасить Кассандру и Нору.

— Эйдан… — Он почувствовал, как жена прикоснулась к его плечу. — Эйдан, что ты собираешься делать?

Он вернулся в комнату и подошел к камину. Уставившись на огонь, пробормотал:

— Я собираюсь найти Гилпатрика. Я заставлю его сказать, что все это значит.

— Неужели ты отправишься в их логово один?

— А что же мне делать? Может, назначить ему встречу в одном из лондонских клубов? Или подождать, когда он напишет моей жене новое послание? Увы, жена не торопится делиться со мной своими секретами.

Нора побледнела.

— Но я нашла записку совсем недавно. Уже после бала.

— Первую записку ты нашла еще до нашего венчания, однако промолчала. Скажи, почему ты молчала?!

— Вероятно, я должна была постучать в дверь твоей спальни и спросить: «Простите, сэр, вы действительно убили свою жену?» Пойми, Эйдан, у меня не было причины…

— Не было причины рассказывать о записке? Почему? Потому что ты боялась, что это правда?

Нора промолчала, но выражение ее лица было красноречивее любых слов.

— Что же ты молчишь, дорогая? Ответь мне, пожалуйста.

— Я спросила тебя про Делию. Спросила, когда ты поправился после болезни. Ты рассказал о том, что на самом деле произошло, и я поверила тебе. Я не показала тебе записку только потому, что знала: это причинит тебе боль.

— Напрасно не показала. Если бы показала, я бы понял: что-то должно произойти. И тогда я бы не устроил этот проклятый бал! — Эйдан ударил кулаком по каминной полке и выругался сквозь зубы.

Нора вздохнула и прошептала:

— Выходит, я во всем виновата?

— Я этого не говорил.

— Не имеет значения. Ты так думаешь. И это избавляет тебя от необходимости смотреть правде в глаза.

— Какой правде?! — взвился Эйдан, уязвленный словами жены. — Что ты хочешь этим сказать?

— Что ты не в состоянии отгородить Кассандру от мира, как бы ни старался. Что ты не всесилен. И что в один прекрасный день она испытает боль — боль от жестоких слов и жестоких поступков, — а ты ничего не сможешь сделать, чтобы избавить ее от страданий.

— Если бы мне не пришлось скакать ночью по холмам, чтобы найти тебя, я был бы на месте в тот момент, когда дочь больше всего во мне нуждалась.

Он обидел Нору. Эйдан это почувствовал, потому что ее боль сжала словно тисками и его сердце. Взглянув на жену, он пробормотал:

— Возвращайся к себе в комнату, Нора. А у меня сейчас важные дела, и мне некогда спорить с тобой.

Он ожидал, что она разрыдается и убежит поступила бы на ее месте любая из знакомых ему женщин, — но Нора, пристально взглянув на него, спросила:

— Так что же ты собираешься предпринять?

— Собираюсь встретиться с мятежником. Я хочу узнать, хватит ли у негодяя духу держать ответ перед мужчиной, а не запугивать невинных детей.

— Эйдан, этот человек ненавидит тебя.

— Тогда, возможно, он не побоится выпустить мне в сердце пулю. Последние двадцать лет мерзавец только об этом и мечтает.

Не сказав больше ни слова, Эйдан вышел из комнаты.

Окрестности Холма ночных голосов хранили тайны задолго до того, как первый бард коснулся пальцами арфы из мореного дуба. Серые камни, торчавшие из земли, вздымались вверх, причудливо изгибаясь, и Эйдан, глядя на них издали, подумал: «Эти камни точно руки, воздетые в попытке вернуть затерявшиеся на небесах сокровища. Или же как костлявые пальцы проклятых людьми грешников, предпринявших отчаянную попытку вырваться из преисподней».

В этом месте, в глубинах ирландских холмов, таилась какая-то таинственная сила, так что не было ничего удивительного в том, что именно здесь Гилпатрик встречался со своими людьми. «Вероятно, решили, что силы, заключенные в этих холмах и в этих камнях, каким-то образом им помогут», — думал Эйдан.

Гилпатрик… Это имя всегда будоражило память Эйдана, и он невольно сжимал зубы от стыда и разочарования, постигшего его много лет назад. Они родились, чтобы ненавидеть друг друга, они с детства росли в ненависти, и оба хранили шрамы как память об одной из своих встреч.

Да, Гилпатрик был его старым противником, опасным и одновременно понятным. Во всяком случае, так он считал до сегодняшнего дня.

Эйдан пустил коня по узкой тропе, ведущей к вершине холма. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и временами ему даже казалось, что он слышит щелчки курков и видит поблескивавшие в кустах дула пистолетов.

Эйдан прекрасно знал: Донал Гилпатрик — отнюдь не дурак, иначе давно бы уже болтался на виселице, выданный предателем. К тому же этот человек с детства мечтал о том, чтобы отомстить Кейнам. Так что он, Эйдан, конечно же, поступил крайне опрометчиво, ринувшись ночью на поиски того, кто жаждал его смерти. Однако у него не было выхода, он должен был найти Гилпатрика как можно быстрее и позаботиться о безопасности дочери.

«Но почему же они пытались похитить Кэсси? — спрашивал он себя снова и снова. — Действительно, зачем?»

Ответ мог быть только один: чтобы использовать Кассандру в качестве оружия против него, так как она — единственное оружие, которое дало бы врагам абсолютную власть над ним.

«Нет, — прошептал внутренний голос, — нет, ты ошибаешься. Не только Кассандра, теперь еще и Нора…»

Да-да, конечно, Нора… И ее враги могли использовать как оружие против Эйдана Кейна. Он вспомнил, как жена провожала его в сумерках. Он уже хотел запрыгнуть в седло, но она вдруг положила руки ему на плечи и, пристально глядя в глаза, проговорила: