Уинни облизала губы, настолько сухие и растрескавшиеся, что они начали тут же кровоточить. Она встала, надела свитер для защиты от ранней утренней прохлады и спустилась по приставной лестнице, чтобы сварить кофе. Хижина выглядела опрятной и ухоженной. Старые выцветшие индейские шпалеры с концентрическими узорами, похожими на буддийскую мандалу, некогда окружавшие постель, которую она делила со Сьюзи, канули в небытие. Она отвезла их на свалку вместе с десятком мусорных мешков, набитых старинными реликвиями: рваными теннисными туфлями, ржавыми банками со свининой и бобами, кальяном из пластикового медвежонка и высохшим аквариумом.

Она вспомнила крошечные лягушачьи скелеты, вонь смерти и разложения.

Метаморфоза, крошка. Это прекрасная вещь.

Да уж, блин, лучше не придумаешь.

Уинни непроизвольно поежилась. Прошла мимо стола с аккуратно расставленными стульями, которые выглядели так, словно вот-вот должно было начаться следующее заседание общества «Сердобольных Разоблачителей». Открывай текилу! Пора обдумать новую миссию!

На столе в консервной банке стояли полевые цветы, которые она собрала вокруг хижины. Свеча в пустой винной бутылке. Четыре галлонные канистры с водой. И записная книжка, которой она пользовалась как дневником, с ручкой наверху. Слева от записной книжки стоял бумажный пакет с завернутым верхом, какие выдают в бакалее. Она направилась туда, потом вдруг передумала и отступила.

«Еще рано», – подумала Уинни. Она откроет пакет потом, после кофе. После того как избавится от паутины ночных кошмаров, накопившейся в голове.

Женщина направилась на кухню и поставила воду для кипятка в алюминиевой кастрюльке на походную газовую плиту. Насыпала молотый кофе в одноразовый кофейный фильтр.

Открой пакет, Уинни. Посмотри, что там.

Уинни сдалась. Она опустила кофейный фильтр, подошла к пакету и открыла его дрожащими руками.

Хорошая девочка.

Он плывет к центру озера, обнимая безвольное тело Сьюзи. Он плывет на спине и смотрит на звезды, размышляя о небесах, о времени и пространстве и о том, не является ли он коровой на лугу, которая во сне представляет себя человеком.

Он целует волосы Сьюзи и отпускает ее. Он набил ее одежду камнями, так что она не всплывет.

Она уходит вниз, в самые глубокие и темные воды озера. Ее руки раскинуты, как у белой морской звезды. Там, под поверхностью, он все еще видит ее лицо.

Она открывает глаза и что-то говорит ему под водой.

Его тело мгновенно коченеет.

Он совершил ужасную ошибку.

Это вовсе не Сьюзи, а Эмма.

Единственное слово «папа» пузырьком звука всплывает на поверхность.

Он ныряет, пытаясь достать ее, но уже слишком поздно.

Генри проснулся весь в поту (в озерной воде), судорожно хватая ртом воздух. Звонил телефон. Повернувшись на другой бок, он схватил трубку и что-то прохрипел в нее.

– Генри, ты в порядке? – спросила Уинни.

– М-м-м… – пробормотал он. – Только проснулся.

– Ты можешь сегодня приехать сюда? Мне нужно тебе кое-что показать. Я нашла это сегодня утром.

– Что это? – спросил он, закрывая глаза и представляя, как тело его дочери выносит на берег.

«Стоп, – приказал он себе. – Достаточно».

– Будет лучше, если ты сам увидишь это, – сказала Уинни.

– Тесс уезжает по делам, поэтому мне весь день придется провести с Эммой.

– Тогда возьми ее с собой, и мы устроим пикник. Она может помочь со скульптурой лося. Может быть, сходим искупаться.

Генри напрягся и жестко прикусил щеку изнутри.

– Нет, никаких купаний. Я не подпущу ее к озеру. Но мы приедем где-нибудь к ланчу. Я возьму еду для пикника.

– Отлично, – сказала она. – Тогда до встречи.

Генри повесил трубку и встал с кровати. Образы из сна все еще стояли у него перед глазами.

Папа.

– Как думаешь, тебе захочется иметь детей? – спросил Генри у Сьюзи. Они плыли к скалам на другой стороне озера. Генри считал, что верхушки скал, выглядывавшие из воды, похожи на хребет дракона, который свернулся в кольцо и дожидается своего часа.

Сьюзи рассмеялась.

– Вряд ли я стану хорошей мамочкой, – ответила она. – И у меня не было достойного образца для подражания. Не то что ты, – ведь ты родился и рос в тихом вермонтском городке с мистером и миссис Яблочный Пирог.

Генри плеснул в нее водой. Его возмущало такое представление о его жизни. Она рассматривала его как самого обычного и предсказуемого человека. Он ненавидел ее снисходительный тон и негласный намек на то, что она во всех отношениях лучше его и что ему никогда не понять ее, потому что ее семья была сумасшедшей, а его – нет.

– На самом деле, все было не так, – сказал он.

– Разумеется, так оно и было, – отозвалась Сьюзи и перевернулась на спину. – И ты осознаешь это в один прекрасный день, когда обоснуешься со своими детишками в родительском доме.

Он рассматривал облака, как будто его будущее разворачивалось на небе, где легкий бриз нагонял облачность с севера.

– Почему ты так уверена, что у меня будут дети? – спросил Генри, уже раздраженный таким оборотом разговора. Однажды он докажет, что он вовсе не такой прямолинейный и предсказуемый, как она думала. – Может, они мне и не нужны.

Сьюзи улыбнулась.

– Я думаю… думаю, есть много вещей, которые ты хочешь иметь, сам не зная о том. И есть вещи, к которым ты стремишься, но они не доставят тебе такой радости, как ты надеешься.

Теперь она скользила в воде, глядя прямо на него.

– Это неправда, – сказал Генри, с досадой качая головой.

Я буду счастлив с тобой. Он подумал об этом и даже открыл рот, чтобы произнести эти слова, но ничего не вышло.

Сьюзи рассмеялась.

– У тебя будут дети, Генри, можешь мне поверить. И только подумай, пупсик, только подумай о том, какая им выпадет удача. Хотелось бы мне сейчас иметь машину времени и перенестись в будущее. Тогда я бы похлопала этих негодников по головкам и сказала: «Бог оказал вам большую услугу, когда сделал этого парня вашим отцом. Смотрите на него, слушайте его, и все у вас будет прекрасно».

Генри смотрел, как Сьюзи набрала побольше воздуха и нырнула. Она вынырнула почти через две минуты, рядом со скалами. Казалось, она может вечно задерживать дыхание и плыть под водой быстрее, чем на поверхности.

– Смирись с этим, Генри, – сказала она, когда он наконец догнал ее и они разлеглись на скалах. – Я плаваю как долбаная субмарина.

– А как насчет меня?

– Насчет тебя. Ты немного медлительный и постоянный. Надежный. Пожалуй, ты плаваешь как авиа-носец.