Византийские императоры стремились лишь сократить ущерб от нашествий. Спасая Константинополь, они откупались от варваров золотом и щедро расточали варварским правителям титулы патрициев и консулов.

Старейшая карта Константинополя (она же – единственная сохранившаяся его карта до захвата османами в 1453 году) датируется 1422 годом. На ней некогда процветающий город изображен в пределах старых, но по-прежнему мощных Феодосиевых стен. Ранее столица вместе с окраинными поселениями занимала фантастическую для Средневековья площадь – около 250 км2; но теперь полис сжался, будто ожидая удар. Карту составил флорентийский монах Кристофоро Буондельмонти. Он беспрепятственно путешествовал по Средиземноморью и Османской империи, ибо сам Мурад II гарантировал ему безопасность. Позже Буондельмонти будет преподавать сыну Мурада, Мехмеду II, историю Древней Греции и Древнего Рима. Будучи просветителем и гуманистом до мозга костей, он по иронии судьбы станет воспитателем Фатиха – грозного завоевателя, уничтожившего последние следы греческого и римского величия на берегах Босфора. Летом 1422 года флорентиец находился в турецком военном лагере и с ужасом наблюдал, как османы штурмуют ослабевшую византийскую столицу. А посмотреть было на что.

15 июня 1422 года Мурад II приказал 10-тысячной османской коннице перекрыть все дороги, ведущие в Константинополь, – и впервые в истории обстрелял город из артиллерийских орудий. Спустя 3 месяца турки сняли осаду. Византийская столица в очередной раз выдержала неистовый напор врага, но победа была так зыбка, что современники посчитали ее чудесным избавлением, дарованным Богородицей – небесной покровительницей Константинополя.

Мурад II отозвал солдат от стен Константинополя из-за мятежа, вспыхнувшего на юге Порты. Обрадованный Иоанн VIII поспешил заключить с султаном мирный договор, по которому обязывался снова платить османам дань и уступить им несколько городов во Фракии. Таким образом, и без того небольшая территория Византии опять сократилась. Столица повторяла судьбу Мануила II Палеолога – она слабела и умирала вместе со своим немощным василевсом. Мануила не стало в 1425 году. Его государство исчезло всего через 28 лет после смерти парализованного императора. Пока что на востоке собирались грозовые тучи: в 1451 году на османский престол взошел 17-летний Мехмед II.

Европейские государи считали молодого султана инфантильным и глупым, но Мехмед планировал захват Константинополя с 13 лет. Еще будучи ребенком, он твердо решил стать мусульманским Александром Македонским, завоевать весь мир и всячески способствовать распространению ислама. Разглядеть таланты юноши на заре его правления удалось весьма немногим иностранцам – но эти немногие крайне обеспокоились и насторожились.

Итальянский дипломат Джакомо де Лангуски оставил любопытное описание личности Фатиха. «Великий Турок Мехмед-бей» искусно владел оружием, имел устрашающий вид, редко смеялся, жаждал славы, проявлял храбрость и упорство во всех своих предприятиях. Ежедневно ему читали сочинения римских и иных историков. Султан внимательно изучал географию, обещая продвинуться с Востока на Запад. «Его сжигает желание господства… – свидетельствует де Лангуски. – В мире, говорит он, должна быть только одна империя, одна вера и одна власть».

История Мехмеда считалась бы неполной без типично мусульманского мифотворчества. Разумеется, победа Фатиха над Византией была предопределена. 1432 – год его рождения – стал годом предзнаменований: поголовье османских лошадей резко увеличилось, деревья гнулись под тяжестью плодов, а в полуденном небе над Константинополем пронеслась длиннохвостая комета. Мехмед появился на свет 29 марта, когда его отец Мурад II читал Коран. Султан закончил 47-ю суру «Мухаммад» и приступил к 1-й суре «Аль-Фатиха» («Завоеватель») – но тут ему сообщили о рождении сына. Обрадованный Мурад воскликнул: «В саду ислама расцвел цветок по имени Мухаммед!»[53]

Впрочем, шансы Мехмеда стать правителем Османской империи с самого начала были ничтожно малы. Мехмед являлся четвертым сыном Мурада II – к тому же, рожденным от наложницы. Несмотря на это, спустя 21 год он триумфально въехал в залитый кровью Константинополь и навеки изменил мировую историю.

Гибель Византии от рук османов определила отношения Востока и Запада минимум на следующие 600 лет. То, что для западного мира стало падением Константинополя, восточный мир назвал его завоеванием. Американский медиевист Нэнси Бисаха видит в противоборстве Порты и Восточной Римской империи отзвуки той эпохи, когда Рим подвергался варварским набегам; также в середине XV века «оформилось противостояние европейской цивилизованности и азиатского варварства». Британский историк Брендан Симмс называет 1453 год началом современной европейской геополитики.

Взятие Константинополя турками сопровождалось чудовищным кровопролитием, грабежами и осквернением церквей – что само по себе стало ужасной трагедией для Европы. Однако гибель Византии влекла за собой еще более опасные последствия. Приняв титул цезаря, Мехмед II перенес османскую столицу на берега Босфора. Отныне было лишь вопросом времени, как скоро турки вторгнутся в Центральную Европу, дабы заполучить территории Римской империи, установить господство на континенте и тем самым выполнить свою главную миссию – распространение ислама. По этой причине падение Константинополя ужаснуло христианский мир – даже Кристиан I, король далеких Дании и Норвегии, заявил, что «Великий Турок есть зверь, выходящий из моря, коий описан в Апокалипсисе».

Страх перед Портой объединял непримиримых врагов. Единственным вопросом, по которому мнения Мартина Лютера[54] и папы римского Льва X совпали, была ненависть к османам. На Западе сложился карикатурный стереотип о турках – усы, тюрбан, кривая сабля, готовность зарезать. Турок превратился в общеевропейский образ антагониста – родители пугали им непослушных детей, а Шекспир в трагедии «Отелло» упоминал «злого турка в чалме».

Но все это будет после 1453 года. Пока же Мехмед II прекрасно понимал, что завоевание Константинополя станет эпохальным событием. Три предыдущие османские осады существенно ослабили город – и султан начал подготовку к его захвату. По легенде, Мехмед созвал визирей, расстелил перед ними ковер, положил в центр красное яблоко и спросил, как можно взять плод, не наступив на ковер. Визири не смогли дать правильный ответ – и тогда султан скатал ковер и забрал яблоко. Плод символизировал заветный Константинополь – который, потеряв свои обширные владения, в итоге оказался в руках Фатиха.

В 1204 году византийская столица уже пала под ударами крестоносцев, и Мехмед II собирался повторить их опыт. Второе падение Константинополя должно было стать последним. Прежде всего, город надлежало отрезать от всего остального мира. В 1393 году османы возвели на азиатском берегу Босфора крепость Анадолухисари; но этого было недостаточно, чтобы установить полный контроль над проливом и лишить Константинополь снабжения по воде.