– Оставь нас одних, – сказал я, обращаясь к Раццано.

Задумчивое выражение у него на лице исчезло. Он даже не пошевелился.

– Я сказал: оставь нас одних, – повторил я.

– Все впрядке… Брайан, – повернувшись к нему, сказала Блэр.

Раццано встал с дивана.

– Если что, крошка, я буду ждать на улице.

Когда он направился к выходу, я увидел, что пиджак и брюки у него сзади испачканы кошачьей шерстью. Почему-то это на какое-то время улучшило мое настроение. Я услышал, как закрылась входная дверь, после чего снова стало тихо.

– «Крошка»? – язвительно повторил я.

– Он меня любит, – заплетающимся языком произнесла Блэр. – У них с Доун проблемы.

– Любопытно почему. Когда Джордан впервые сказал тебе о том, что собирается подать в отставку?

– Мм… сегодня днем, – ответила Блэр, потягивая коктейль.

С улицы донесся негромкий утробный рев двигателя «Феррари».

– Он не объяснил тебе, почему так поступает?

– Не знаю, можно ли говорить это тебе, – сказала Блэр. – А ты это знаешь?

Я молча покачал головой.

– Джордан сказал, что-то произошло во время его поездки на Кубу в прошлом году, – сказала она. – Что-то связанное с политикой.

Положив подбородок на стиснутый кулак, Блэр устремила на меня взгляд своих красных глаз.

– Бессмертный Джейк, – попыталась улыбнуться она.

У нее скривилось лицо, по щекам беззвучно потекли слезы.

– Что ты пьешь? – спросил я, усаживаясь в кресло напротив.

– Кофейный ликер… водка и… ирландский виски… Коктейли смешивает для меня Брайан. Сегодня у меня это уже четвертый. Брайан говорит, он называется «Отсосом». – Она хихикнула сквозь слезы.

– Какой замечательный тип, – пробормотал я.

Но Блэр уже была мыслями где-то в другом месте.

– Все это нам не нужно, – сказала она. – Мы вернемся в Детройт… когда мы начинали там с нуля, все было прекрасно… мы снова откроем центр. Это будет что-то хорошее… что-то важное…

– Джордан уже делает что-то хорошее и важное.

– Ты имеешь в виду это дерьмо?

Коктейль выплеснулся из стакана.

– Что тебя так злит? – спросил я.

– Всё… это место… моя собственная роль… я только носила за ним шлейф… – Она отпила большой глоток. – Теперь у нас в стране все так смешалось… наша культура боготворит безудержное излишество, деградацию женщин, сексуальное удовлетворение без любви и даже без привязанности, друзей на любые случаи жизни, известность без каких-либо достижений и чистое почитание денег и алчности, – выпалила она, комкая слова. – А тем временем по всему миру миллиарды людей изо дня в день даже не знают, как им выжить.

– За последние три тысячи лет все не слишком-то изменилось, разве не так?

– Да пошел ты, Джейк!.. – с вызовом бросила Блэр. – Я по-прежнему верю, что мы с Джорданом сможем изменить мир к лучшему… хотя бы в чем-то.

В моем затуманенном мозгу что-то зашевелилось. Я постарался определить, что именно.

– Вкус просто ужасный. – Блэр скорчила рожу, отпив еще один глоток.

– Тогда не пей, – предложил я, поднимаясь, чтобы уйти.

Проходя мимо кухни, я услышал с лестницы, ведущей в подвал, сдавленные всхлипывания. «Прости, старина», – мысленно извинился я и, открыв дверь, вышел на улицу.

Рядом со стареньким «Вольво» стоял кроваво-красный спортивный «Феррари». Раццано сидел в машине в красной бейсболке с логотипом гоночной команды «Феррари», сжимая руль с таким видом, словно ему оставалось преодолеть последний прямой участок на трассе Монца.

– Друзья на любые случаи жизни, – произнес я вслух.

Развернувшись, я возвратился в дом. Блэр сидела там же, где я ее оставил. Сиамский кот забрался к ней на колени и с довольным видом облизывался. Оба одновременно подняли взгляд.

– Друзья на любые случаи жизни, – повторил я.

– Что?

– В своих напыщенных разглагольствованиях ты упомянула «друзей на все случаи жизни».

– В наши дни это очень распространенная фраза – «друзья на все случаи жизни», – ответила Блэр. – Полагаю, ты знаешь, что она означает.

– Знаю. Но ты сказала именно «друзья на любые случаи жизни». Это название местного агентства проституток по вызову.

– Понятия не имею, о чем это ты, – сказала Блэр, продолжая гладить кота.

– Ты говорила мне, что тебе ненавистна мысль быть супругой президента колледжа. Помнишь?

– В Детройте мы были равными партнерами… мы меняли жизнь людей к лучшему. Как бы ты отнесся к тому, если б тебя низвели до роли любящей жены, чей единственный вклад в дело заключается в том, чтобы стоять рядом со своим идеальным мужем и хлопать глазками?

Гнев заставил Блэр сосредоточиться. Наконец все начинало становиться на свои места.

– Наверное, мне следовало бы догадаться раньше, – пробормотал я. – Джордан не такой уж и идеальный, так?

– О чем это ты? – спросила она, продолжая гладить голубоглазого кота.

– О том, что это ты отправила Джордану видеозапись с требованием заплатить пять миллионов долларов из пожертвования, сделанного Уитли. Он ведь рассказал тебе о нем, не так ли?

– Какую еще видеозапись? Джейк, ты несешь какую-то бессмыслицу.

– Вот почему ты наведалась ко мне домой, правильно? Раццано хотел выяснить, как много мне известно о шантаже.

Блэр молчала, не находя слов.

– Эту схему состряпали вы с Раццано. Ты ведь с ним трахаешься, так?

– А почему бы и нет? – с вызовом ответила она. – По крайней мере, ему есть дело до меня и до того, что я думаю.

– Ага. Дело на пять миллионов долларов.

– Тут ты ошибаешься. Вместо того чтобы Джордан на эти деньги построил еще одно кособокое здание, мы направили бы их на те цели, в которые я верю. Брайан основал бы фонд. Я бы этим фондом управляла. Но теперь, когда Джордан собирается подать в отставку, все это уже не имеет значения.

– Ага, ты управляла бы фондом… Ты совсем не знаешь своего нового напарника. Это Волшебник из страны Оз, привыкший действовать из-за ширмы. Его главное ремесло – шантаж. Его представление о том, как творить добро, заключается в подкупе судей и политиков ради большего влияния. И он был счастлив добавить Джордана к своему списку.

– Ты ошибаешься насчет Брайана.

– Ну а ты просто доверчивая дура. Все кончено, Блэр, – или я отдаю вас с Раццано окружному прокурору.

Она снова заплакала.

– Как ты узнала, чем занимается Джордан? – тихо спросил я.