Вспомнились знакомые лица – мужские, женские. Улыбки, счастливые глаза, беседы ни о чем, но в радость. И всплыл, будто пузырь со дна, вопрос.

– Скажи, Дрейк, а они… все они (я была уверена, что он поймет) не встретились бы, если бы ни ты? И ни Уровни?

– Ты сама знаешь.

– Значит, нет.

– Вот видишь, все знаешь.

Он понял, что вопросов больше не будет. Просто сказал «люблю» и положил трубку. Как обычный человек, как любящий, но занятый мужчина.

– Я тоже тебя люблю, – шепнула, улыбаясь, спустилась с крыльца и какое-то время стояла, подставив лицо лучам зимнего солнца. Пока не скрипнула за спиной дверь.

– У «RGX» движок в два раза мощнее, говорю тебе! Вот на нем бы я покатался, но не могу выбрать время.

– Просто купи его себе.

– Купи? И храни в гараже? Как часто мы выезжаем на природу, чтобы я его использовал? Сколько бы вез сюда?

Я не сразу поняла, что речь идет о снегоходах, только когда услышала слово-марку «Артик». Здесь действительно полигон из непроложенных еще трасс. Идеальное место.

Дэйн продолжал втолковывать Баалу:

– Заходил я вчера в салон, мне предложили взять его напрокат. И что, по городу рассекать? По этой грязи между машинами?

– Ну, тогда не знаю…

В моей голове роилась неоформленная еще идея, копошилась, как голокрылый птенец, готовящийся полететь.

– О, Дина!

Регносцирос обрадовался мне, как родному человеку. Шагнул навстречу, запахнул плотный бежевый тулуп, тряхнул темной гривой. Разве что не обнял – чувствовалось, мог бы.

– Чего стоишь здесь?

– Собираюсь в магазин.

Он выглядел не так, как остальные. И «пах» тоже не так. Больше, как человек моего мира, у которого семья, дети, у которого время – это субстанция значимая, а не потерявшая смысл.

– Помочь тебе?

– Помочь?

Дэйн приготовился помочь тоже. Чудики. Они действительно думали, что я сумки в руках несколько километров понесу?

– Разве что перенести ящики в дом, когда сюда доставлю.

– Не вопрос.

Вот за это спасибо.

– Как там Аля?

– Хорошо.

Регносцирос улыбался, как отец, которого недавно обнимали дочкины руки. Так улыбаются те, кто познал семью не наполовину, по полной.

– Ты зайди к ней, она ждет.

«Они ждут».

– Зайду.

Обязательно зайду. А пока короткая прогулка – хруст льдинок под подошвами, миллиарды искр на снежном поле, строгие темные стволы и запах сосен. Ничто не заменит человеку лес, его напоминание о монументальности мироздания, о бренности и вечности бытия, о скоротечности моментов.

Я втянула в легкие стылый воздух и шагнула на тропинку.

* * *

(Rupert Pope, John Robertson & Eller – Delicate)

Борьба с менеджером салона, не желающего давать мне напрокат сразу четыре снегохода, стоила усилий. Стоила его удивленного лица, когда я попросила оставить их в ангаре и не открывать ворота. Представляю, насколько глубоко отвисла его челюсть, когда, спустя пять минут после подписания мной документов, он обнаружил пустую запертую парковку…

А Дэйн… Он впервые скакал вокруг «подарков», как шейх вокруг самых дорогих в мире арабских скакунов, даже поднял меня в воздух, и на секунду я оказалась ближе к сосновым макушкам, чем когда-либо.

Далее почти пустая гостиная, в которой все-таки нашелся камин. Стакан с газированным морсом в моих руках, удобное кресло-качалка; хлопочущая на кухне Тайра. Она так и не привыкла к «моторному» транспорту, не полюбила его, хоть и принимала в виду необходимости джип Стивена. Поэтому со всеми не поехала.

– Тебе долить?

– Еще этот не допила. Спасибо!

Она неторопливо собирала на стол, я же просто балдела, как человек, который может радоваться тому, что порадовал других. «Делание» прекрасного наполняет собственную душу светом и любовью, и тогда хочется отдавать еще и еще. Лишь бы радовались, лишь бы смеялись.

Наши ликовали. Их было слышно даже отсюда – урчание железных коней то приближалось, то отдалялось; кто-то из девчонок визжал от восторга. Я думала о том, что когда-нибудь на старости лет (ведь когда-нибудь эта самая старость случится), приобрету себе вот такой домик в лесу, чтобы в него ко мне приезжали дети и внуки. Детей еще нужно заделать, но однажды случится и этот счастливый момент. Человеку, который желает познать все прекрасные стороны жизни, дается все. Где-то зреет и плывет мне навстречу осуществление желания, в котором уже улыбается и тянет к маме руки маленький Илайка. «Мы встретимся, сын».

Дорвавшись до снегоходов, парни нарезали круг за кругом, исследовали лес, поляны, дороги вдоль замерзшего озера.

Я парила от удовольствия внутри притихшего коттеджа.

Пока в двери не ввалился Рен.

– Одевайся!

– Что?

– Давай, хватит сидеть. Поехали!

«Поехали?» Я ведь не для себя, я для них.

А ведь и правда, я никогда в жизни не сидела на снегоходе…

Никогда не думала, что по снегу можно, как по морю! По сугробам, как на лодке по волнам. По кустам, по чужим колеям – навстречу морозу, ветру и свободе. На мотоцикле нельзя танцевать, а тут под тобой будто пуховая подушка, по которой хоть влево, хоть вправо.

Рен умел водить. И гонять, как сумасшедший, умел тоже.

Теперь визжала я. Изредка он перекладывал мои руки в перчатках под свои, жал на газ, позволял почувствовать и контроль, и скорость. И мы неслись. Блестело на ветровом стекле солнце, вспыхивала алмазами поднятая в воздух снежная взвесь, рвался в бой спидометр. Когда нас обгоняла сумасшедшая пара Эльконто, мы превращались в снеговиков – засыпало шапки, очки, лица…

И тогда Рен снова жал на газ.

– Я его куплю! – орал Дэйн радостно. – Я точно его куплю!

И поцеловал кожаное сиденье, с которого только что слез.

– Вот прямо этот! Да, Ани, да?!

– Да!

– Я заберу второй, – смеялся сверкающий от искорок снега в волосах Баал. – Будешь звонить каждый раз, как соберешься в поход, понял?

Вот порадуется усатый менеджер, согласившийся дать сразу четыре машины в прокат.

Отчего-то я была уверена, что оставшимся двум очень быстро найдутся среди наших хозяева.

(Jonas Brothers – Rollercoaster)

Ели после адреналинового «райда» как не в себя, пили тоже. Обсуждали, куда бы отправиться, если вдруг новые непредвиденные выходные – может, к морю? Выдвигались предложения одно смелее другого: прочь с Уровней, в неизведанные миры, вот, чтобы прямо наобум. Исчезало с тарелок горячее, сметались закуски, уплетались за обе щеки канапе. Всем хотелось продолжения «банкета», чтобы метались, как сегодня, внутри восторженные искры, чтобы вперед и только вперед – познавать новое, путешествовать, потому что молодость и полно сил, потому что хочется каждой секундой дышать.